19.10.2012 | Культура

Кинорежиссер Ева Нейман: «Снимаю исключительно в Одессе»

В Лондоне, где в эти дни проходит престижный кинофорум — 56-й Международный фестиваль, одесситка Ева Нейман представляет свою новую полнометражную ленту «Дом с башенкой».

Это единственный вошедший в программу украинский фильм.

Невысокая, худощавая, черноволосая, нестандартно мыслящая и очень целеустремленная дама, она буквально ворвалась в современный кинематограф. Вначале — в документальный и короткометражный, а несколько лет назад — и в полноформатный, художественный. Имя 38-летней Евы Нейман, поначалу упоминавшееся исключительно в связи со скандальными перипетиями на Одесской киностудии, сегодня ассоциируется с известным писателем Фридрихом Горенштейном. Он автор сценариев «Соляриса» Андрея Тарковского и «Рабы любви» Никиты Михалкова. Его рассказы «Старухи» и «Разговор», написанные в 60-е годы минувшего столетия, легли в основу сценария первого художественного фильма Евы «У реки». Новая лента «Дом с башенкой» создана также по автобиографическому рассказу этого писателя. И все же «ведущая скрипка» в ходе подготовки и съемок находилась в руках молодого, но уже достаточно известного режиссера, обладательницы одного из главных призов фестиваля в Карловых Варах-2012.

«Я РОДОМ ИЗ ДОКУМЕНТАЛЬНОГО КИНО»

— Поскольку ваше имя обросло всевозможными домыслами, хотелось бы услышать строки автобиографии из первых уст.

— Родилась в Запорожье. В этом плане я выродок: все остальные мои близкие родственники — одесситы. Папа — инженер, мама — музыковед, когда-то играла на скрипке в филармонии. Дедушки-бабушки были врачами и учителями. К кино никто не причастен. В детстве меня обучали музыке, играла на скрипке, но поняла, что это не мое. В девятнадцать уехала в Германию, чтобы изучать юриспруденцию, но творческое начало перетянуло: поступила на режиссерский факультет Берлинской академии кино и телевидения. Оказалось, именно в Берлине есть возможность не просто смотреть кино, а, смотря, учиться его делать.

— На что и отважились?

— Похоже (улыбается). Стажировалась на Одесской киностудии, на съемках фильма Киры Муратовой «Второстепенные люди».

— Отсюда утверждения о том, что вы ученица Муратовой?

— Возможно. Хотя об этом следует спросить у самой Муратовой. Не думаю, что она меня таковой считает. С Кирой Георгиевной у нас действительно очень добрые отношения. Она благородный человек, помогала мне, когда было тяжело и все от меня отвернулись. Тогда она приняла самое активное участие в моей творческой судьбе — задолго до того, как родилась картина «У реки». Естественно, я ей очень признательна. Не говоря уже о том, что Муратова — мэтр кино и у нее, конечно же, есть чему учиться.

Вместе с тем я стремлюсь идти своей дорогой. Потому не приемлю оскорбительных для меня отзывов-высказываний типа: «Это тень Муратовой» либо «Муратова №2». Поскольку ни то, ни другое не соответствует действительности. Есть хорошая поговорка: на каждый роток не накинешь платок. Не скрою, мне льстит быть соратницей, единомышленницей Киры Муратовой. Честно говоря, надоели всевозможные спекуляции, сплетни и домыслы вокруг этого. Пусть называют меня как угодно, хоть горшком, только не заставляют лезть в печку.

— Вы сказали «задолго до картины «У реки». Это, насколько я понимаю, о документалистике?

— И о ней тоже, но скорее, о короткометражках «Рай», «Увидеть море» и «Замри-отомри». Их демонстрировали в программах международных кинофестивалей. (Ева также автор двух известных документальных кинолент — «Пути Господни» и «Все по-старому». Они отмечены на Роттердамском кинофестивале имени Г. Балса и на международном фестивале документальных фильмов «Контакт». — Авт.). Я родом из документального кино, и оно мой самый любимый ребенок, подлинный кладезь идей. Вернувшись в Украину, сосредоточилась на работе над художественными лентами. Снимаю исключительно в Одессе.

— Чем вас так привлек Фридрих Горенштейн, что решили дебютировать в полнометражном кино именно с его новеллами?

— Прочитав его произведения, поняла: это мое. Считаю его одним из самых значимых авторов. Читаю его и чувствую себя дома. Потому, параллельно со съемками документального кино, я начала работу над фильмом «У реки». Честно, о сценарии по Горенштейну думала давно. Даже отыскала телефонный номер литератора в берлинском телефонном справочнике. Позвонила, он пригласил, мы долго беседовали. Когда он согласился с моей концепцией, я принялась за работу (сценарий «У реки» также был написан самой Нейман. — Авт.).

— «Дом с башенкой» — продолжение темы?

— Историю «Дома с башенкой» я мечтала снять в течение десяти лет. Эти фильмы объединяет замечательный, нестандартный автор прозы и молчаливый месседж — человечным можно и нужно оставаться всегда. Действия новой ленты разворачиваются во время войны. Мать с сыном пытаются освободить или хотя бы увидеть арестованного отца. Им ничего не удается и, потеряв надежду, мать решает вернуться на родину, в Украину. Однако началась война, и поезд, по переведенным стрелкам, направился на восток, в эвакуацию. В дороге мать поняла, что может погибнуть, и единственной целью стало сохранить жизнь сыну. Женщина все время пыталась объяснить маленькому мальчику, что он должен делать, если с ней что-то случится. Она многократно повторяет, что он должен попасть на улицу, на которой они всегда жили, и найти там дом с башенкой… На неизвестном полустанке их снимают с поезда, поскольку у женщины тиф, она вскорости умирает. Мальчонка остается один на один со своим горем. Среди чужих людей. Доверившись незнакомцам, он продолжает свой путь домой, к тому самому дому с башенкой…

«С МАРИНОЙ ПОЛИЦЕЙМАКО МЫ РАБОТАЛИ НА ОДНОЙ ВОЛНЕ»

— Не успев родиться, ваш новый фильм стал победителем престижного международного фестиваля в Карловых Варах. Это о многом говорит. Не могли бы раскрыть секрет: кого считаете своим киношным учителем?

— Секрета как такового здесь нет. Дело в том, что я внимательно слежу за процессами в этом мире, стремлюсь улавливать близкие мне по духу тенденции. Потому учителей наберется, наверное, много: и немецкие преподаватели, и практики из ряда европейских стран. Конечно же, Кира Муратова — как бы и кому бы она нравилась либо не нравилась. И… мой муж, он же мой коллега, давший мне очень и очень многое для подлинно творческой работы в кино. Хотя сам он считает наоборот: все дала ему я…

Помимо прочего, во время пребывания в Берлине у меня была возможность ознакомления с великим множеством картин — от классики до суперсовременных. Это ведь тоже своеобразный учебник.

— Нравится ли вам немецкий кинематограф?

— Почему именно немецкий, вы тоже считаете меня немкой? (улыбается). Ответить на ваш вопрос однозначно не берусь. У тамошних киношников абсолютно иной подход к работе — не могу сказать, хуже или лучше, просто другой.

— Любопытно получается: московские киношники приезжают снимать в Украину с нашими актерами, вы же приглашаете россиян — Полицеймако, Филозова, Голубеву…

— Честное слово, не ставила целью сосредоточиться на именах! Просто всегда хочется и интереснее работать с профессионалами. Ведь на площадке желательно иметь единомышленников, тогда всякий раз выручает сугубо человечески и профессионально контакт с ними. Одна из старейшин Театра на Таганке супруга обаятельного Семена Фарады Марина Полицеймако — личность творческая, но очень послушная. Она делала на площадке намного больше, чем изначально задумывалось. Словом, мы работали на одной волне.

Очень убедительно сыграл инвалида один из наиболее ярких украинских актеров Виталий Линецкий. Этого персонажа (как, впрочем, и всех остальных героев картины) воспринимаешь не через его реплики, а, прежде всего, по его молчанию, по мимике. Суть рассказывается без слов, что стало возможным благодаря прекрасной актерской игре.

— Вместе с тем на главную роль профессионала отыскать было просто нереально — пацан, он и есть пацан…

— Вы абсолютно правы. В этом, пожалуй, особенность ленты. В поисках будущего главного героя мы объезжали все школы, интернаты. Не скрою, мы пересмотрели много деток, включая тех, что снимались у Киры Муратовой. Пробовались и заграничные ребята, если к таковым отнести, например, мальчишек из Минска, но… Я искала мальчика, у которого бы от природы был глубокий и взрослый взгляд. И все-таки встретила такого — девятилетнего Диму Кобецкого. Он, как и его герой в фильме, обделенный судьбой воспитанник интерната (в фильме — детдомовец). Как-то сразу поняла, что мы можем сработаться, и спросила: «Хочешь сниматься в кино?». Он буквально остолбенел, нужно было в тот момент видеть его глаза!

Мальчик, герой которого в фильме искал свою маму, и в жизни мать видит нечасто. На премьере Диму сопровождал дедушка.

Помнится, давая первое в своей жизни интервью, Дима признался: «Первым делом я хотел позвонить бабушке и сообщить, что меня взяли в кино, но на телефоне денег не хватало». Он очень забавный, откровенный парнишка. Как-то сказал: «Раньше я думал, что работа актера очень простая, легкая. Сейчас же понял — совсем наоборот, но мне все равно нравится. Люблю ходить в гриме перед камерой».

Помимо Димы, в фильме еще двое детей: шестилетний одессит, который играет девочку, и маленькая киевлянка Кира. Она играет внучку дворника.

Если для них съемки стали первыми, то для исполнительницы роли Диминой матери Екатерины Голубевой последней. Ее не стало спустя несколько месяцев после окончания съемок. Для образа Смерти в кино 44-летняя актриса даже побрила голову. Причина смерти остается неизвестной. Может, это совпадение. Может, совсем нет, а какие-то знаки судьбы… Специфика ее актерского мастерства заключалась в том, что она не надевала маску своего персонажа, а буквально физически вживалась в ту или иную роль. Фатальность ее героини в ленте «Дом с башенкой», наверное, не прошла мимо ее личной судьбы...

— Вы повторяете: на площадке, на площадке, имея в виду, естественно, съемочную площадку. Как удалось отыскать «натуру» старой Одессы?

— Задача не из легких. Собирали, если так можно выразиться, по кусочкам. Съемки проходили в Интернациональном переулке, в Грековке, глазном госпитале на Успенской и в старом рыбном корпусе Нового рынка. Заброшенные здания снимали на одном из местных заводов. Отдельно стоит упомянуть несколько локаций: санаторий «Черное море» и Дюковский парк превратили в железнодорожную станцию. Одну ее часть снимали на отдельной ветке, неподалеку от города Смела в Черкасской области, еще — в Звенигороде. Дюковский также «сыграл роль» Привокзальной площади, где стоит тот самый дом с башенкой…

Петр ЛАВРОВ, «Юг».