13.04.2010 | Международные отношения

InoPressa: Польша и Россия — непомерная цена «разрядки»

Гибель польской государственной и военной верхушки в авиакатастрофе под Смоленском породила что-то вроде разрядки в польско-российских отношениях, пишут СМИ.

Сдержанно обсуждаются многочисленные версии крушения самолета: возможно, виноват языковой барьер или твердое намерение президента Качиньского вовремя прибыть на памятную церемонию в Катыни.

Представители польской элиты погибли в авиакатастрофе неподалеку от того места, где Сталин тайно расстрелял 20 тысяч польских офицеров, но на сей раз никто, кроме отдельных маргиналов, не подозревает злой умысел, пишет обозреватель The Washington Post Энн Эпплбаум. Власти, СМИ и подавляющее большинство граждан как в России, так и в Польше уверены, что причины — ошибка пилота и туман. Еще важнее, что обсуждение этих потенциальных причин проходит открыто и честно.

Западному читателю это покажется обычным, замечает автор материала, но в этом регионе мира и особенно в этом конкретном лесу, где витают призраки, открытое обсуждение трагедии знаменует революционные перемены. Правда о безымянных могилах под Смоленском замалчивалась либо становилась объектом манипуляций, но эта авиакатастрофа не станет еще одним белым пятном в мрачной истории региона.

Как выяснилось вчера, среди причин авиакатастрофы, в которой погибла польская делегация, могли быть языковой барьер между пилотами и диспетчерами, а также давление со стороны высокопоставленных пассажиров, пишет корреспондент The Guardian. Российский диспетчер Павел Плюснин (последний, кто говорил с экипажем президентского «Ту-154» перед катастрофой) сказал, что с трудом понимал летчиков, плохо говоривших по-русски. В интервью одному российскому новостному порталу Плюснин сказал, что не мог установить высоту самолета, так как летчики путались в числительных.

Со своей стороны, бывший премьер-министр Польши Лешек Миллер предположил в интервью газете, что Лех Качиньский, возможно, потребовал от пилотов совершить посадку, несмотря на густой туман, так как стремился вовремя попасть в Катынь, на место церемонии. Генеральный прокурор Польши Анджей Серемет сказал, что, по предварительному заключению следователей, условия для посадки отсутствовали, а пилот заходил на посадку вопреки рекомендациям диспетчеров. Серемет добавил, что записи переговоров покажут, не требовало ли окружение президента совершить посадку, но подчеркнул, что на данный момент такой информации нет.

Катынь 70 лет символизировала горькие противоречия между Польшей и Россией, пишет The Times, но теперь новая катастрофа, которая ассоциируется с этим названием, похоже, объединила две страны беспрецедентным образом. Сочувствие россиян скорбящим полякам — как на официальном уровне, так и на улицах — за прошедшие двое суток сделало больше для искоренения взаимной подозрительности, чем любая дипломатия.

«Польша и другие государства, давно привыкшие воспринимать Россию как агрессивного медведя, внезапно разглядели человечность в бывшем жупеле», — пишет газета, отмечая, что символом разрядки стало то, как Путин на месте катастрофы обнял Дональда Туска. В России 12 апреля традиционно празднуют День космонавтики, но вчера был объявлен день траура, и флаги в Москве были приспущены.

Как пишет автор статьи Тони Хэлпин, общая скорбь по поводу «второй Катыни» дает россиянам больше шансов задуматься о «первой»: российское телевидение вновь показало «Катынь» Вайды, а РИА «Новости» опубликовало речь, которую Лех Качиньский собирался произнести на церемонии. «Катынь стала болезненной раной польской истории, отравившей отношения между поляками и россиянами на десятилетия. Давайте, наконец, позволим катынской ране зажить и зарубцеваться, — намеревался сказать Лех Качиньский. — Мы движемся к этому. Мы, поляки, ценим то, что сделали россияне за последние годы. Мы должны идти по пути сближения наших государств».

В последние месяцы польско-российские отношения стали налаживаться, к большому облегчению Евросоюза, раздираемого странами, выступающими за компромисс с Россией (Германия, Франция, Италия), и сторонниками более жесткой линии в отношении Москвы (Польша, Прибалтика), которую они подозревали в возрождении имперских амбиций, указывает Le Monde.

«Сложно сказать, как долго продлится оттепель в российско-польских отношениях. На первый взгляд, преобладает сопереживание», — отмечает Мари Жего, допуская, что «катастрофа может усилить недоверие». «Эта катастрофа может усилить в Польше представление о том, что все, что связано с Россией, ужасно и плохо, — приводит издание слова российского политолога Федора Лукьянова. — Даже если подтвердится ошибка пилота, всегда останутся люди, которые продолжат считать, что Качиньского убило КГБ».

Вопрос о том, кто виноват в авиакатастрофе под Смоленском, пока обсуждается достаточно сдержанно, пишет Die Welt, но еще немного, и он встанет со всей остротой. Некоторые польские политики заявляют о «серьезном нарушении правил безопасности»: хотя прямого запрета нет, нельзя было лететь на одном самолете стольким видным политикам и представителям военной верхушки, считают они.

Следствие исключает технические неисправности самолета. Между тем бывший военный аэропорт под Смоленском не оснащен инструментальной системой посадки гражданских авиалайнеров — об этом, по крайней мере, пишет эстонское Интернет-издание Vesti.ee. Что касается человеческого фактора, автор статьи сомневается, что 36-летний пилот Аркадиуш Протасюк, налетавший почти 2000 часов, отец двоих детей, после трех неудачных попыток самостоятельно принял решение идти на посадку в четвертый раз при видимости менее 400 метров — тем более, что авиадиспетчер советовал ему уходить в аэропорт Минска или Москвы.

Журналист напоминает историю, как во время кавказской войны Качиньский требовал посадить самолет в Тбилиси, несмотря на опасность, а после приземления в Азербайджане уволил пилота за неисполнение приказа. Многие в Варшаве полагают, что на посадке в Смоленске настаивал президент. Слишком долго Качиньский боролся за приглашение в Катынь, в котором Россия ему давно отказывала как политику, враждебному Кремлю. При уходе в другой аэропорт президент пропустил бы тожественную церемонию и свой, пожалуй, самый важный, политический выход.

InoPressa