Открытка из Одессы к военному раввину: читаем между строк

В 2009 году общинным центром «Мигдаль» выпущен долгожданный (прошло два года со дня изготовления компьютерного варианта) иллюстрированный альбом с подробными комментариями «Еврейские почтовые открытки из частной коллекции А.А. Дроздовского». В альбом вошли иллюстрированные открытки конца ХIХ- начала ХХ века с видами европейских синагог, Палестины, библейскими сюжетами, бланковые открытки еврейских предпринимателей, колоритные одесские еврейские раритеты.

Стандартная почтовая карточка, которая не успела стать украшением вышеназванного альбома, связана с историей сионизма, его активными деятелями, жившими в Одессе в непростом 1917 году.

Мы назвали почтовую карточку — открытку — стандартной потому, что она соответствовала стандарту: 90 х 140 мм, — утвержденному Всемирным Почтовым союзом в 1878 году. На лицевой стороне открытого письма, где писался только адрес получателя, слева впечатан герб уже не существующей к тому времени Российской империи, справа приклеена почтовая марка стоимостью 5 копеек. Филателистам хорошо известно, что до 1917 года на подобные отправления наклеивалась марка достоинством в 3 копейки. Понятно, что в смутном 1917 году подскочили цены на все товары и услуги.

Открытка находилась в пути три дня: была отправлена с одесского почтамта на Садовой улице 29 ноября 1917 года и прибыла по назначению в г. Болград Бессарабской губернии 1 декабря того же года. Даты легко читаются на четких почтовых штампах.

Перед первой мировой войной в Болграде, основанном болгарами, спасавшимися от турецкого ига, проживало, по данным Еврейской энциклопедии (том 4, стр. 779, 1913 г.), 12300 человек. Правда, население городка значительно увеличилось за счет расквартированных там во время первой мировой войны военных соединений.

Адресатом письма был человек, напрямую причастный к армии, военный раввин Рафаил Хаймович Бунимович, проживавший в Болграде на Бульварной улице, 114.

Известно, что к началу ХХ века во многих воинских частях Российской армии были обустроены синагоги, где служили военные раввины. Потребность в присутствии в войсках лиц духовного звания иудейского вероисповедания, совершавших обряды принятия присяги, похорон и т.п., значительно возросла во время первой мировой войны. Ведь по состоянию на 1917 год, в Российской армии было около 600 тысяч военнослужащих — евреев. Военные раввины получали жалование, равное по величине жалованью военных православных священников. («Памятная книга военного и морского духовенства», К.Г. Капков, Москва, 2008 г.)

Одним из духовных наставников призванных в Российскую армию иудеев был раввин Р.Х. Бунимович в военной части, дислоцировавшейся в Болграде. Судя по тексту письма, который мы приведем чуть позднее, Рафаил Хаймович был активным приверженцем сионистского движения и сподвижником Менахема Усышкина.

Болград, судя по коллекционным иллюстрированным открыткам начала ХХ века, выглядел очень живописно. Бульварная улица, на которой проживал адресат письма, смотрелась, как широкая аллея, засаженная по центру нескольким рядами деревьев, как полагалось городскому бульвару. Все главные городские учреждения были сосредоточены на Бульварной улице или вблизи нее.

Серия коллекционных фотооткрыток отражает некое торжественное построение военных на центральной площади Болграда в 1917 году. Развеваются знамена и транспаранты с характерным для того времени призывом: «Да здравствует свободная Россия!» и т.п. Можно предположить, исходя из текста послания, что отправитель открытки прибыл из Болграда и был свидетелем событий, там происходивших.

Отправителем открытого письма был житель Одессы Моисей (Мошко) Иойнович Жалковский, проживавший в 1917 году на улице Тираспольской, 17, кв. 2 (на квартале между улицами Кузнечной и Дегтярной). Сам себя господин Жалковский называет доктором, имея в виду, очевидно, свое высшее духовное еврейское образование, дававшее ему право именоваться «советником духовного права». Согласно данным справочников «Вся Одесса» за 1911 и 1914 годы, он состоял членом правления Совета духовного правления синагог и молитвенных домов города Одессы, казначеем молитвенного дома «Мохрим — Пейрес», работал в комиссии по раздаче пособий, топлива и мацы бедным евреям.

Молитвенный дом «Мохрим — Пейрес» существовал в Одессе с 1870 года, а с 1880 года и до революции, согласно распоряжению одесского градоначальника № 8184, он располагался на Пантелеймоновской угол Старопортофранковской, в доме Фишеровича (дом не сохранился). Понятно, что, занимая все перечисленные почетные общественные должности, Моисей Ионович пользовался уважением и доверием одесской еврейской общины и принимал в ее жизни живейшее участие.

Все шесть членов правления Совета духовного правления синагог и молитвенных домов были известными одесскими предпринимателями, деятельность некоторых из них описана и проиллюстрирована коллекционными материалами в нашем альбоме «Старая Одесса. Торговля и промышленность», увидевшем свет в апреле 2009 года.

О предпринимательской деятельности Моисея Жалковского известно совсем немного: совместно с М. Лейкандом он содержал фирму «Товары крымско-кавказского виноделия» вначале на Тираспольской, 25, а позднее — на Разумовской, 27.

В Одессе, согласно спискам мещанской управы, размещенным в книге «Евреи Одессы и юга Украины», проживали и занимались разного рода предпринимательством несколько родственников Моисея Иойновича: отец — Жалковский Юдко (он же Иойна) Шмулевич, братья Ехиль Иойнович и Хаим Иойнович. Последний содержал солидный мучной склад, имевший телефон, на Нежинской, 9, вблизи Нового базара.

Еще один вероятный родственник нашего фигуранта — Гдаль Мошкович Жалковский — в самом начале 1910 года записан в мещанское сословие в том же деле № 40 фонда № 359 ГАОО, как и вышеперечисленные Жалковские. С большой долей вероятности можно предположить, что речь идет о сыне Моисея (Мошки) Жалковского. Из текста открытого письма, который мы приведем чуть дальше, известно, что в конце ноября 1917 года у Моисея Иойновича родился еще один сын.

Изрядно утомив читателей перечислением имен, фамилий и адресов, перейдем к тексту, привлекшему наше внимание. Автор почтового послания не возражал против того, чтобы его опус читался любопытными особами, вроде нас. Иначе он отправил бы господину военному раввину Р.Х. Бунимовичу письмо в запечатанном конверте. Так что мы публикуем текст письма как бы с любезного разрешения его автора. Кстати, получатель открытки хранил ее в своем личном архиве, присвоив номер, надписанный на лицевой стороне красным карандашом.

«Глубокоуважаемый Рафаил Хаймович!
Прибыв в Одессу, я уже застал своего новорожденного сына, и вся неделя эта ушла на заботы по его призрению. Однако, я успел видеться с Усышкиным, Бяликом, Грузенбергом и др. на вечере — диспуте, где Бялик, Грузенберг и др. выступали с речами по текущему моменту. Усышкину я передал от Вас привет. Он был очень рад, сказал, что получил Ваше письмо и просил Вам кланяться. Что же слышно у нас в организации. Есть ли что-нибудь новое? Будет ли созван съезд и когда? Выборы на еврейский съезд назначены на 5-8 января. Прошу подробно написать, что слышно в Болграде. Шлю привет товарищам. Жму руку. Д-р Жалковский».

«Текущий момент» во второй половине ноября 1917 года был очень сложным в России и в Одессе. Рассмотрим его вкратце, сделав упор на состоянии еврейских проблем.

После февральской революции декларативно разрешился еврейский вопрос в России: постановлением Временного правительства евреи были уравнены в правах со всеми остальными гражданами бывшей Российской империи. За восемь месяцев между февралем и октябрем сионистское движение развило большую активность, считая, что с
победой революции настал звездный час не только для России, но и для русского еврейства, и начался подъем национального возрождения всего еврейского народа.

Был созван 7-ой съезд сионистов России, который прошел в Петрограде с 24 по 30 мая 1917 года. Председательствовали и выступали с программными докладами на представительном съезде два лидера сионистского движения: Менахем Усышкин и Иехиль Членов.

Приведем цитату из доклада Усышкина на съезде, чтобы понятна была позиция, которой он придерживался на диспуте, упоминаемом Жалковским и состоявшемся спустя несколько месяцев в Одессе: «В мировой войне переплелись многочисленные политические вопросы и противоречивые интересы великих держав, а внутри всего этого и вопрос Палестины, ждущий своего решения в общей группе ближневосточных проблем. Поэтому настало время во всеуслышание заявить, что Палестина, с которой связаны наша жизнь и надежды, должна быть передана еврейскому народу, и он завоюет ее, трудясь в поте лица своего».

ИехильЧленов предлагал выработать «основы, на которых может и должно покоиться национальное строительство и национальное представительство свободного еврейства в России», для чего предполагался созыв Чрезвычайного Еврейского съезда.

Во второй половине июля 1917 года в Петрограде состоялось предварительное совещание представителей еврейских политических партий и общественных течений по вопросу созыва еврейского съезда. Кроме представителей столицы, в нем участвовали делегаты других крупных городов с еврейским населением не менее 50 тысяч человек: Одессы, Екатеринослава (Днепропетровска), Харькова, Москвы, Киева, Бердичева, Минска, Гомеля, Витебска, Бобруйска, Елизаветграда (Кировограда), Кременчуга. Предполагалось, что будущий съезд должен сыграть роль учредительного собрания еврейства России, так чтобы его решения легли в основу требований, которые евреи предъявят Всероссийскому Учредительному Собранию.

Именно о созыве этого съезда шла речь в тексте открытки, посланной в Болград. По каким-то неизвестным нам причинам военный раввин, состоящий в переписке с проживавшим в Одессе Менахимом Усышкиным, был более информирован о сионистских делах, чем М. Жалковский, живший с Усышкиным в одном городе.

Выборы делегатов съезда должны были состояться, по мнению Моисея Ионовича, 5-8 января 1918 года. На самом деле выборы состоялись в конце января, причем две трети голосов получили сионисты, за ними с большим отрывом шли представители Бунда. Забегая вперед, отметим, что съезд так и не состоялся, в связи с противодействием большевиков, пришедших к власти. По этим же причинам, как всем известно, не открылось и Учредительное собрание, на созыв которого возлагались большие надежды.
Активным участником текущего момента был еще один фигурант одесского диспута — известный в России адвокат Оскар Осипович (Израиль Иосифович) Грузенберг, принимавший участие в 1913 году вместе с другими защитниками в процессе Бейлиса и сравнивший в своей речи в суде дело о ритуальном убийстве с делами средневековой инквизиции. Одесские издательства уделили делу Бейлиса большое внимание, выпустив несколько серий открыток с портретами самого Бейлиса и его защитников.

О. Грузенберг не был ярым сторонником сионизма, но поддерживал национальные требования сионистов и обязался примкнуть к еврейской национальной фракции, которая должна была быть образована в Учредительном Собрании, куда господин Грузенберг был делегирован от Одессы на выборах, состоявшихся в середине ноября 1917 года.

Хаим Нахман Бялик, которого А.М. Горький назвал «великим поэтом, редким и совершенным воплощением духа своего народа», был одним из первых поэтов, писавших не только на идиш, но и на иврите. Он считал, что изучение и возрождение литературы на иврите — неотъемлемая часть сионистского движения. Известно, что Бялик принимал участие в сионистских конгрессах 1907 и 1913 годов.

Таким образом, все упоминавшиеся в тексте в большей или меньшей степени связаны с сионистским движением и организация, о которой идет речь в письме, по нашему мнению, организация сионистского толка.

Наверняка, затрагивался на диспуте в ноябре 1917 года текущий момент в Одессе, во многом отличающийся от такового в столицах. В те дни, когда в Петрограде свершился октябрьский переворот, в Лондоне было опубликовано официальное письмо лорда Бальфура барону Ротшильду о создании национального еврейского очага в Палестине. По понятным причинам, в столице это событие осталось незамеченным, а в Одессе М. Усышкин организовал многочисленную манифестацию в поддержку столь значительного документа. (Ицхак Маор. «Сионистское движение в России». В журнале «Евреи Евразии», № 2, 2004 г.).

В это время в городе сложилась непростая обстановка: старая власть была упразднена, а новую пытались захватить ЦИК Румчерода (Центрального исполнительного комитета Совета Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области), опирающийся на армию и флот; Советы рабочих депутатов, сформировавшие Красную гвардию; Центральная Рада, формирующая в Одессе гайдамацкие части. В те дни конца ноября 1917 года, когда была написана коллекционная открытка, мирное противостояние всех этих сил нарушилось, и начались не утихающие перестрелки и вооруженные столкновения. К этому добавились активные действия никем не контролируемых криминальных сил. Никто еще не знал, что это только начало многовластия, которое придется пережить Одессе и одесситам в ближайшие два года.

Однако, в послании Жалковского не упоминается сложное положение в городе, нехватка продуктов, грабежи и т.п. Наоборот, в тексте ощущается некоторая легкость настроения, подъем. Очевидно, Моисей Ионович уверен в завтрашнем дне, в светлом будущем своем, своей семьи и идеях сионизма.

В одесских справочниках 1920-х, 1930-х годов в списках жителей М.И. Жалковский или его родственники не фигурируют. Логично предположить, что им удалось осуществить свою мечту — перебраться в Палестину, быть среди тех, кто боролся за создание государства Израиль.

Ева КРАСНОВА,
Анатолий ДРОЗДОВСКИЙ.

Иллюстрации из коллекции авторов.