|
 На главную страницу сайта |
Никакой площади в первые годы существования города не было. На месте нынешнего бульвара находились воинские казармы, складские помещения, госпиталь, солдатская пекарня… В тылу этого военного городка, на свободной площадке, была заложена так называемая адмиралтейская, или военная, церковь во имя Святой великомученицы Екатерины. Однако после кончины императрицы Екатерины II в ноябре 1796-го все одесские проекты, как известно, были заморожены ее сыном, Павлом I, каковая судьба постигла и новостроящуюся Екатерининскую церковь. Бульварный "военный городок" тоже пришел в упадок — за ненадобностью: после присоединения дунайских княжеств (1806 — 1812) Одесса перестала служить военным форпостом, и надобность в соответствующих атрибутах отпала. На литографии Карло Боссоли (1837 г.) "Развалины Гаджибея в 1818 году" отчетливо видно, что это вовсе не руины старого Хаджибея, а как раз остатки располагавшихся на территории будущего бульвара казарм, к тому времени уже лишившиеся крыш.
Уже при Ланжероне окрестности нынешней Екатерининской площади стали понемногу застраиваться. К примеру, на месте нынешнего Воронцовского дворца находился довольно пристойный двухэтажный дом херсонского землевладельца Н. Овсянико-Куликовского, посещавшийся известными историческими особами. Город становился на ноги, хлебный экспорт небывало подскочил, а будущие Екатерининская площадь и бульвар представляли собой ужасающие задворки и руины. Видный историк середины XIX века К.Н. Смольянинов пишет: "Все сии здания (казармы, госпиталь, недостроенный Екатерининский храм, — О. Г.) были до крайности ветхи и безобразили собою лучшую по своему местоположению часть города. Предположив устроить на обрывистой возвышенности морского берега бульвар, градоначальник (Николай Трегубов, — О. Г.) по предварительном сношении с генерал-губернатором (А.Ф. Ланжероном, — О. Г.) предписал Строительному комитету продать на своз все строения…". В итоге в 1821-м перечисленные здания были разобраны.
В 1820 — 1830-х годах постепенно сформировалась собственно Екатерининская площадь — после обустройства Приморского бульвара, сооружения Бульварной лестницы и Сабанеева моста, дальнейшей застройки начала Екатерининской улицы. Весной и летом 1843-го, после создания поблизости элитарного торгового центра "Пале-Рояль", дошла очередь и до благоустройства Екатерининской площади. Известный в свое время писатель — одессит, выпускник Ришельевского лицея Болеслав Маркевич — сообщает в местной газете об устройстве в ее середине небольшого уютного садика на радость горожанам и приезжим. На литографии рубежа 1830 — 1840-х годов видно, что площадь эта еще пуста, а на литографии по рисунку художника В. Вахренова 1869 года Екатерининский сквер представляется уже довольно ухоженным: он обнесен высокой решеткой — наподобие той, что окружает Городской сад, а по углам видны высокие столбы с фонарями. Впрочем, садику этому долго недоставало живой влаги.
Вскоре после пуска днестровского водовода (1873 г.) в этом скверике устроили один из первых в Одессе фонтанов. "11 марта из вновь устроенных на Екатерининской площади, в Пале-Рояле и на Александровском проспекте фонтанов для днестровской воды начала уже бить вода; на каждом фонтане поставлены различные фигуры и вокруг — по четыре газовых фонаря" ("Одесский вестник", 1874, № 60, 14 марта). Устроив фонтан, городская управа, впрочем, решила, что он сам станет разбрызгивать воду на окружающие зеленые насаждения, занимавшие значительно большую площадку, нежели нынешний газон вокруг памятника потемкинцам. "Екатерининский сквер, имеющий свой фонтан, в течение полутора месяцев не поливался, вследствие чего все деревья и цветы начали сохнуть. Вот тебе и обилие воды!" ("Одесский вестник", 1874, № 179, 13 августа). Осенью 1875 года этот фонтан, как и другие расположенные в центре города, оградили ажурной металлической решеткой. В 1876-м фонтан на Екатерининской площади был значительно расширен. Впоследствии, в ходе установки монумента основателям Одессы, фонтан этот был перенесен в Городской сад (1900 г.) и заменил прежде существовавший там фонтан-грот.
Теперь — предыстория создания так называемого памятника Екатерине II, которую теперь, судя по всему, вообще забыли. Дело в том, что у этого памятника был предшественник, причем авторами и исполнителями в обоих случаях были одни и те же лица. Все началось с того, что муниципалитет решил торжественно отметить в 1889 году 100-летие взятия штурмом Хаджибея. Одним из предполагаемых мероприятий была закладка памятника, посвященного этому событию. С этой целью городская управа объявила конкурс проектов означенного монумента. Как сообщается в "Одесском вестнике" от 18 (30) июля 1889 года, "из предоставленных специалистами эскизов на сооружение на бульваре колонны в ознаменование 100-летия взятия Хаджибейского замка городская управа остановилась на эскизе архитектора Ю.М. Дмитренко".
Примерно через месяц управа поручила скульптору Б.В. Эдуардсу "исполнить фигуры Сла-вы на колонне по проекту Ю.М. Дмитренко к 100-летию взятия Хаджибея". К этому времени существовала и модель предполагаемого памятника, который должен был отлить на местном заводе компании "Беллино-Фендерих" специально выписанный мастер-литейщик из Варшавы. Закладка колонны была назначена на годовщину штурма Хаджибея — 14 (26) сентября 1889 года. Но накануне местные власти получили телеграмму министра внутренних дел, отменяющую церемонию закладки. Дело в том, что место установки монумента не было четко определено: говорилось просто о бульваре и месте прежней турецкой крепости (это — территория, прилегающая к Воронцовскому дворцу: одна из башенок не так давно вскрыта археологами). Поэтому министр не взялся "всеподданнейше доложить" императору, и проект так и не был утвержден.
Ровно год спустя, в очередную, сто первую, годовщину штурма Хаджибея, состоялось совместное заседание городской управы и комиссии по вопросу о праздновании 100-летия Одессы. На этом заседании член управы, известный общественный деятель К.М. Минчиаки предложил приурочить к этому событию сооружение памятника основателям города. Присутствующие вполне поддержали оную инициативу и обратились в городскую думу со следующей программой:
1) воздвигнуть монумент к 100-летию Одессы;
2) объявить конкурс проектов и назначить две премии (две и одна тысяча рублей) за лучшие из них;
3) ассигновать на это предприятие 50 тысяч рублей плюс 3 тысячи премиальных;
4) поручить городской управе озаботиться устройством сооружения к 100-летнему юбилею города.
Прошел еще ровно год, и опять-таки на юбилейном заседании думы было принято соответствующее постановление, в котором, в частности, предписывалось вносить ассигнованную сумму частями, включив ее в смету городского бюджета на 1892-й, 1893-й и 1894 годы. Тогда же был назначен срок представления конкурсных работ — 1 мая 1892 года. В конкурсную комиссию входили люди далеко не случайные: исполняющий обязанности городского головы В.Н. Лигин, член городской управы
Н.В. Велькоборский, члены одесского отделения Императорского Русского технического общества Я.Н. Новиков и архитектор А.Г. Люикс, члены Общества изящных искусств Б.В. Эдуардс и К.К. Костанди, городской архитектор А.Э. Шейнс и два архитектора по назначению управы — В.А. Домбровский и Г.К. Шевренбрандт. Работы выставлялись под девизами, всего их поступило полдюжины, из которых премиями отмечены "Одесский порт" ("Одесса-порт") и "Esperance". Автором первого из этих проектов был все тот же известный одесский архитектор Ю.М. Дмитренко, использовавший прежнюю разработку "Хаджибейской колонны", второго — зарубежный зодчий Донато Баркалья. Небез-ынтересен отзыв конкурсной комиссии о работе Дмитренко:
"Проект под девизом "Одесский порт" по общему виду, пропорциям и постановке фигур производит вполне благоприятное впечатление и по идее своей заслуживает полного одобрения. Размеры памятника и форма его совершенно подходящи для небольшой треугольной площади Екатерининского сквера. Груп-па сподвижников Императрицы, принимавших участие в событии основания г. Одессы, сгруппирована у круглого пьедестала весьма удачно. Статуя Императрицы имеет величественный вид и вместе с тем поставлена на пьедестале совершенно свободно. Соединение фигуры с пьедесталом посредством круглого основания и с переходом затем на бронзовый картуш исполнено эстетично и правильно. Стиль памятника совершенно подходящий, и все целое представляет художественное произведение".
По представлению управы городская дума 24 августа 1892 года постановила разрешить реализацию этого проекта, одновременно уполномочив городского голову исходатайствовать установку памятника в согласии с существующими законодательными процедурами. Помня горький опыт "Хаджибейской колонны", муниципалитет четко определил место установки монумента, министр внутренних дел не замедлил со всеподданнейшим докладом государю, и 14 января 1893 года последовало высочайшее соизволение соорудить памятник основателям города в ознаменование 100-летнего юбилея Одессы (предварительно проект был рассмотрен и одобрен технико-строительным комитетом 4 января 1893 года).
Закладка памятника была одним из ярчайших эпизодов церемонии празднования столетия города 22 августа (2 сентября) 1894 года. Процессия (городское духовенство, войска, представители учебных заведений, сиротских домов и т. д.) направилась от Соборной площади по Полицейской, Пушкинской и Бульварной улицам к памятнику герцогу де Ришелье, к подножию которого городской голова Г.Г. Маразли возложил венок. В 14 часов процессия перешла на Екатерининскую площадь, декорированную флагами, гербами Одессы, экзотическими растениями, гирляндами. Место закладки памятника окропили святой водой, затем один из гласных думы прочел начертанный на закладной металлической пластине текст о времени и обстоятельствах сооружения памятника. Далее пластину поместили в специальный ящик и вмонтировали в основание будущего монумента. После церемонии закладки процессия направилась по Екатерининской и Дерибасовской улицам на Соборную площадь, где Г.Г. Маразли возложил венок к памятнику светлейшему князю М.С. Воронцову.
Вскоре выяснилось, что сооружение памятника потребует несколько больше средств, нежели планировалось первоначально. Поэтому 24 ноября 1895 года дума дополнительно выделила 7 тысяч рублей, а 15 марта 1896 года управе разрешили сдать работы по сооружению монумента в подряд без торгов за сумму не более 57 тысяч рублей. Сформировавшаяся смета выглядит следующим образом. Изготовление моделей за 10 тысяч рублей взял на себя скульптор, профессор Санкт-Петербургской академии художеств М.П. Попов, работы по сооружению фундамента, пьедестала и по отливке бронзовых фигур были сданы за 38 тысяч рублей Б.В. Эдуардсу и владельцу местного магазина скульптурных изделий Л.Д. Менционе, известному мраморщику итальянского происхождения (мастерская и магазин помещались на углу Екатерининской и Полицейской улиц, в доме Кумбари). Контроль над выполнением работ возлагался на самого автора проекта, Ю.М. Дмитренко, причем ему в качестве гонорара полагалось 5,3 процента общей стоимости работ, то есть 2650 рублей. Дополнительные расходы (транспортные и проч.) составили 4350 рублей, стало быть, в бюджет уложились. Другое дело, что после установки памятника понадобилось переустраивать весь Екатерининский сквер, на что ушло дополнительно 6 с лишним тысяч.
Что же представлял собой этот памятник, какова была его идеология? Прежде всего — габариты: высота главной фигуры составляла без малого 4 метра, высота фигур вокруг колонны — почти 2,5 метра, высота пьедестала — 8 метров, а общая высота монумента — примерно 11,5 метра. Ю.М. Дмитренко назвал свой проект "портовым" по той причине, что связывал основание города с устройством порта — его главного энергетического узла. Основание памятника с двумя полукруглыми ступенчатыми подъемами наводило на мысль о портовой набережной. На этом-то морском базисе и утверждалась колонна, стержень города, по сторонам которого стояли сподвижники императрицы, санкционировавшей основание Одессы. То были люди, причастные к присоединению региона к России, взятию Хаджибея и первому устройству города — главнокомандующий южной армией, действовавшей против турок, князь Г.А. Потемкин-Таврический, руководитель штурма Хаджибея и главный начальник новостроящегося города вице-адмирал И.М. де Рибас, главный начальник края граф П.А. Зубов, строитель одесского порта и города Ф.П. де Волан. В ногах императрицы — поверженное турецкое знамя с двумя бунчуками паши Ахмета. В правой руке
ее — высочайший рескрипт генерал-фельдцехмейстеру графу П.А. Зубову с исторической фразой: "Повелеваем быть порту и городу", — а левою монархиня указывает на место основания. Фигуры Екатерины и ее сподвижников, герб, горельефы и украшения были отлиты из бронзы. Вся нижняя часть памятника и пьедестал — гранитные.
Все работы были завершены в 1899 году, тогда же выработали и церемониал открытия памятника. В канун праздника в 13 часов во всех народных аудиториях города намечались чтения, посвященные Екатерине Великой. В день открытия город украшался флагами за счет городского общественного управления, а именно: Соборная площадь, Дерибасовская улица до Екатерининской, Екатерининская до Николаевского бульвара и весь бульвар, включая Думскую площадь. На 11 часов намечался сбор учащихся и войск на Соборной площади. Вокруг зачехленного памятника устраивались столбы, убранные флагами и гирляндами из зелени, столбы соединялись гирляндами. Возле памятника устраивались павильон и подмостки для представителей различных учреждений и почетных гостей, причем депутации с венками занимали крайнее место справа. Близ памятника должны были находиться певчие, музыканты, почетный караул, знамена и штандарты. У подножия монумента в карауле предполагалось участие двух пар унтер-офицеров в костюмах, современных Екатерине II, здесь же выстраивались учащиеся и войска. На набережной, под бульваром (а по возможности и в других местах), устанавливались салютные пушки. На 14 часов планировалось открытие покрова, провозглашение многолетия императорской чете и всему царствующему дому, "Вечная память" усопшей императрице Екатерине Великой. В это самое время должен был быть произведен салют из пушек, исполнен гимн — хором и оркестром, колокольный звон во всех храмах Одессы. Далее городской голова, его товарищ (заместитель) и член управы возлагали венок к подножию. Затем следовал парад войск, за ними — учащихся. До 23 часов у памятника и в разных частях города должны были играть военные оркестры, музыка — сопровождаться иллюминацией, а памятник — освещаться электричеством.
Все было готово, но разрешение на открытие памятника долго не поступало. Наконец, 1 мая 1900 года пришла телеграмма от министра внутренних дел о высочайшем соизволении, определившем дату — 6 мая. Кроме того, монарх повелел назначить присутствие на торжестве товарища (заместителя) министра внутренних дел, шталмейстера высочайшего двора, князя А.Д. Оболенского.
Разработанный ритуал был реализован с незначительными уточнениями. Чтения в народных аудиториях сопровождались "туманными картинами" — по сути, демонстрацией диапозитивов. При входе на Екатерининскую площадь со стороны одноименной улицы, меж домами Гагарина и Ануша, устроили триумфальную арку с государственными гербами, флагами и вензелями Екатерины II, на площади — трибуны на 1000 человек, подмостки — на 1500. На газоне со стороны Приморского бульвара цветами были выложены вензель "Е II", лавровая ветвь и год завоевания Хаджибея — 1789, что запечатлено на снимках известного фотоателье В. Чеховского — Я. Белоцерковского.
Порядок построения: военные оркестры, юнкера, матросы с крейсера "Память Меркурия", взводы от 57-го Модлинского, 59-го Люблинского, 60-го Замосцкого, 13-го, 14-го, 15-го и 16-го стрелковых полков, расквартированных в Одессе. Далее располагались команда пожарных частей, команда пограничной стражи, взводы 8-го Донского казачьего полка и 230-го резервного Измаильского батальона. Все перечисленные части стояли при знаменах и командирах. Учащиеся выстроились в следующем порядке: представители народных училищ, средних учебных заведений, студенты Императорского Новороссийского университета, воспитанники приюта императрицы Марии Федоровны, воспитанники частных коммерческих училищ, воспитанницы городского девичьего училища, мужских гимназий, реальных училищ, духовной семинарии, городского коммерческого училища, института благородных девиц, женских гимназий, епархиального женского училища.
После молебствия, провозглашения вечной памяти раздался салют из пушек, расположенных на набережной, и из орудий крейсера "Память Меркурия", певчие, хоры и военные оркестры исполнили екатерининский гимн "Гром победы, раздавайся". Прозвучала кантата на открытие монумента "Упал покров, и ты пред нами" (музыка В. Завадского, слова П. Искры). Как только сняли покров, два сержанта в форме Преображенского полка екатерининских времен взошли на пьедестал и стали на караул у самого подножия фигуры. Прозвучали патриотическая песня "То не зоренька" и марш "Многая лета". Затем началось возложение венков. Первой это сделала депутация городского общественного управления, за ней — дворянства Херсонской губернии, одесского купеческого сословия, мещанского сословия и другие: депутации от разных городов, неправославных приходов и учреждений, ученых, научных, культурных, благотворительных обществ, учебных заведений, редакций периодических изданий и проч. После марша войск был исполнен народный гимн "Б-же, царя храни", а затем мимо памятника прошли учащиеся.
Торжества по случаю открытия памятника сопровождались развлечениями для горожан на Куликовом поле, Михайловской площади и др., угощением участвовавших в церемониале войск в казармах Люблинского полка, которое посетили городской голова П.А. Зеленой и другие высокопоставленные лица, большим раутом в здании городской думы вечером 6 мая и бесплатным спектаклем "galla" (то есть гала-концертом) — 7 мая, вечером, в Городском театре. На рауте в помещении думы присутствовали товарищ министра внутренних дел князь А.Д. Оболенский, член Совета внутренних дел генерал-майор Е.Б. Богданович, херсонский губернатор князь И.М. Оболенский, дочери командующего войсками округа графини Е.А. и С.А. Мусины-Пушкины, командир корпуса генерал от инфантерии В.Д. Скалон, исполняющий должность градоначальника В.П. Старков (замещавший графа П.П. Шувалова) с семейством, губернский предводитель дворянства (впо-следствии сенатор) Н.Ф. Сухомлинов с супругой, городской голова, контр-адмирал, статский советник П.А. Зеленой, его заместитель А.А. Швенднер и др.
С этого дня Екатерининская площадь и памятник сделались одним из главных элементов ритуала ежегодного празднования дня основания Одессы, совершаемого 22 августа (2 сентября). Сам монумент получил высочайшую оценку отечественных и зарубежных искусствоведов, его изображение и описание включили в сотни специальных изданий как образцовое, а для одесситов памятник стал олицетворением истории города, его славных традиций, символом величия и несгибаемости Одессы ни при каких условиях. Все эти обстоятельства не смутили "гегемона". Согласно небезызвестному декрету, почти все "самодержавные" памятники убрали со своих мест. После февральской революции 1917-го зачехлили и памятник основателям Одессы. Он был бы совершенно уничтожен, если бы не заступничество Горького и Бенуа, которые во всеуслышанье заявили, что памятник представляет величайшую художественную ценность и должен, по крайней мере, сохраняться в музее ("Одесские новости" от 5 мая 1917 года).
В "смутное время" (1918 — 1919 г. г.) монумент то и дело собирались демонтировать и чуть ли не приступали к этому занятию, однако, по стечению обстоятельств он все же простоял в зачехленном виде до окончательного установления Советской власти в Одессе. 30 апреля 1920 года, согласно постановлению горисполкома, Екатерининскую площадь и улицу переименовали в площадь и улицу Карла Маркса. По той же логике "монумент самодержавию" следовало заменить памятником партийному теоретику. В результате два десятилетия подряд на пьедестале прежнего памятника водружали лишь модели предполагаемой величественной фигуры, преимущественно из гипса (за исключением гермы из бетона работы М.И. Гельмана, о которой ниже).
На майские праздники 1920 года "Екатерину со сподвижники" сломали. Демонтаж был осуществлен в ходе первомайского субботника ("Известия Совета рабочих депутатов и представителей армии" от 6 мая 1920 года) — то есть ровно через 20 лет после установки. Пьедестал и колонна, впрочем, остались на своем месте (вероятно, по той причине, что при отсутствии соответствующей техники их просто не смогли сковырнуть физически), а все бронзовые фигуры, картуши, украшения были сняты. Фигуры сподвижников и верхняя часть фигуры императрицы — ныне экспонаты Одесского государственного историко-краеведческого музея, выставленные для обозрения во дворике этого учреждения. Что касается колонны и пьедестала, то их биография после 1920 года заслуживает внимания, поскольку исполнена любопытнейших курьезов.
В начале февраля 1921 года на "екатерининскую колонну" водрузили бетонную герму (голову) Карла Маркса — кстати, довольно интересную работу талантливого скульптора М.И. Гельмана, изготовленную в 1920-м (еще годом ранее, 20 апреля 1919 года, губернский ревком создал художественную комиссию по организации празднования 1 Мая, в которую, в частности, входил и Гельман). Старейший наш краевед и библиограф, первый лауреат Дерибасовской премии В.С. Фельдман рассказывает, как несытые одесские студенты во времена нэпа ернически "кормили" гипсового Маркса какой-то немыслимой кашей, каковою их тогда потчевали в столовках. Работа Гельмана представлялась партийным идеологам не вполне соответствующей масштабу личности пролетарского теоретика, ее сняли и позднее заменили моделью в полный рост, также не выдержавшей испытания временем. Как сообщила искусствовед О.М. Барковская, 20 лет спустя (!) был объявлен конкурс на сооружение достойного бюста на "екатерининской колонне".
Занимателен промежуточный эпизод. Когда-то я наткнулся на следующую информацию в газете "Вечерние известия" от 30 мая 1927 года: "Временный памятник. На пьедестал бывшего памятника К. Марксу был поставлен бюст Адама Мицкевича, необходимый по ходу картины "Слезы", посвященной жизни польских революционеров и снимаемый одесской фабрикой ВУФКУ. По окончании съемок бюст будет снят". В этой газетной заметке, правда, перепутано название фильма. Тогда на ВУФКУ параллельно снимали две картины: "Сквозь слезы" и "За стеной". Так вот, о жизни польских революционеров снят как раз второй — по рассказу Густава Даниловского, при участии самого Амвросия Бучмы. Так или иначе, а "голову Мицкевича" и в самом деле временно устанавливали на многострадальной "екатерининской колонне".
После окончания съемок бюст убрали, а судьба самой колонны висела на волоске — в "Вечерних известиях" от 27 июня 1927 года поместили сообщение под заголовком "Памятник надо снести", в котором указывалось, что остатки монумента Екатерине II необходимо уничтожить. Спасло колонну так никогда и не осуществленное, однако, упорное намерение использовать ее как базис памятника Карлу Марксу. На почтовой открытке 1933 года мы наблюдаем одну лишь колонну, лишенную какого-либо бюста. Упомянутый конкурс 1940 года, судя по всему, не дал осязаемого результата. Вскоре вспыхнула Великая Отечественная. После войны колонна на какое-то время выпала из поля зрения властей. О ней вспомнили в начале 1950-х и с немалым трудом своротили с помощью гусеничной техники. К счастью, колонна эта сохранилась в целости и сохранности и ныне может быть использована при воссоздании монумента основателям Одессы. На почтовой открытке 1956 года запечатлен на месте бывшего памятника большой цветник.
Памятник потемкинцам открыт в 1965 году, к 60-летию восстания на броненосце "Князь Потемкин-Таврический". Нечего и говорить о том, что он ни по масштабам, ни по стилистике, ни по историческим обстоятельствам категорически не вписывается в камерную Екатерининскую площадь. Общеизвестно, что тело одного из главных руководителей восстания, матроса Вакуленчука, было вынесено для прощания на портовую набережную, а не на площадь. Никакого отношения к "потемкинским событиям в Одессе" не имеет и Бульварная лестница, получившая название Потемкинской исключительно по поводу знаменитого фильма Сергея Эйзенштейна. Все изложенное убедительно иллюстрирует соображение о том, что "потемкинский памятник" должно перенести на более подходящее для него место, а монумент основателям Одессы — аутентично воссоздать там, где он стоял первоначально.
Недопустимы никакие политические спекуляции, некорректно типизирующие монумент основателям Одессы как некий символ самодержавия. Это выдающееся произведение искусства, первостепенный памятник нашей истории и культуры. И — неужто фундаторы поистине легендарного, известного на всех материках города недостойны благодарной памяти потомков, причем не только одесситов?
Олег ГУБАРЬ.
