|
 На главную страницу сайта |
Возвращение домой
Весна 1945 года. Окончилась жестокая кровопролитная война, которая подвела трагическую черту в жизни нашей многострадальной семьи. Тринадцать человек погибли в огне войны: десять мученической смертью в гетто, трое на фронте.
В 2005 году имена всех погибших увековечены в Музее памяти жертв Катастрофы "Яд ва-Шем" в Иерусалиме.
Мы с мамой вернулись в Одессу из эвакуации летом 1945 года — без документов, которые были утеряны во время бомбежки в 1941 году, без прописки. В довоенную квартиру нас не пустили — она была захвачена чужими людьми.
Первое время мы жили у знакомых, потом у родственников, чудом выживших в мясорубке войны. Мы ничего не знали об отце, в военкомате нам сказали, что он пропал без вести. Только спустя время мы случайно узнали, что он погиб под Севастополем в 1941 году.
Вернулся с фронта в родной город Ефим Григорьевич Резников, потерявший в войну жену, родную сестру моего отца, и двух деток. Узнав о том, что нам негде жить, он сразу предложил свой кров. Маме трудно было решиться, она не хотела обременять человека, пережившего войну и личную трагедию. Но он был так отзывчив и добр к нам, что мы согласились.
Постепенно мама наладила быт, а спустя некоторое время вышла замуж, и у нас в семье родилась сестричка Радочка.
Детство
В сентябре 1945 года мне исполнилось 8 лет, и надо было идти в школу. Трудно описать словами, какая тогда была нищета. Моя изобретательная мама купила два порошка краски: один зеленый, другой черный. Где-то раздобыла две простыни, первую выкрасила в зеленый цвет, вторую — в черный и пошила мне форму: зеленое платье и черный передник. На портфель и туфли денег не было. Мама сложила в несколько слоев плотную посылочную бумагу, прострочила ее на машинке — и сумка готова. На ноги я надела калоши, в которых по бокам проделали дырочки и привязали веревочками.
Я была невероятно худа, и от своей учительницы получила прозвище Голодающий индус. В школе питание было бесплатное. Нам давали квадратные булочки с повидлом и молоко. Как мы ждали эти булочки! Они нам казались самыми вкусными на свете!
Моя первая учительница Клавдия Сысоевна Наконечная была очень строгой, мы ее боялись. Она нам говорила:
"Я все вижу, у меня сзади глаза", — и мы верили. Стрижку носить было нельзя, только косички, форма была обязательной. Если ученица приходила без формы, учительница очень сердилась: "Разгильдяйка, в школу больше не являйся".
Я картавила, и для исправления речи мама отдала меня во Дворец пионеров. Руководитель Сказочного кружка Надежда Григорьевна очень быстро исправила мой недостаток, и я получила первую роль — Мышки в "Репке". Потом мы выезжали в пионерлагеря, участвовали в олимпиадах со спектаклями "Кошкин дом" и "Двенадцать месяцев".
В стенах Дворца пионеров мы с моей подружкой Леной провели три года, записались в балетный и хоровой кружки.
Активной была и наша школьная жизнь, основное место в ней занимала музыка. Учительница музыки обучала нас танцам и пению. Ольга Моисеевна нам казалась пожилой. На самом деле ей было лет 35, она была узницей концлагеря, чудом спасшейся. Совершенно седая, с огромными живыми черными глазами, очень подвижная и энергичная, увлеченная своей профессией, она заботилась о нас с материнской нежностью.
Те, у кого был хороший слух и голос, пели в школьном хоре. Репертуар был разнообразный: от классики до песен военных лет. В школе был струнный оркестр, я играла на треугольнике.
Постепенно стала налаживаться жизнь. В третьем классе нам решили пошить школьную форму. Когда я, наконец, надела темно-синюю кашемировую форму, радости моей не было конца. Но радость продолжалась недолго. Буквально через неделю мы играли на школьном дворе в "12-32", надо было с разбегу разорвать цепь из девочек, крепко держащихся за руки. Цепь я разорвала, но впереди был подвал, и я влетела туда. Я не пострадала, но моя великолепная кашемировая форма была безжалостно испорчена, под мышками у меня все лопнуло.
Я очень боялась идти домой и пришла поздно. Родители очень волновались. Моя мудрая мама посмотрела на меня и все поняла, она меня не ругала. А утром на стуле висела моя форма, зашитая, отглаженная золотыми руками мамочки, и даже самый придирчивый глаз не нашел бы следов вчерашней катастрофы.
В четвертом классе мне купили настоящий портфель — "ириску". Это был большой красивый темно-коричневый портфель, внешне напоминавший конфету ириску. Это была универсальная вещь, вместо санок можно было ездить на нем с горки. Он был удивительно прочный и вместительный и прослужил он мне до восьмого класса.
Время было голодное, но у нас был очень гостеприимный дом, ко мне приходили подружки. Родители всех старались накормить: жареная картошка, мамалыга с повидлом — лучшего нам и не надо было, мы пировали. Ставили пластинки, прыгали, танцевали. Несмотря на все тяготы послевоенного времени, у меня было счастливое детство.
Учителя
После четвертого класса Клавдию Сысоевну Наконечную сменила Ольга Амосовна Крутий, преподававшая географию. Она стала нашим классным руководителем. Строгая, но справедливая, рассудительная, любившая детей и свой предмет. Много времени мы уделяли контурным картам, это очень помогало нам в знании большой карты и безошибочном нахождении городов, морей и рек. На всю жизнь запомнилась скороговорка: "Сава, Драва, Тиса, Прут — все они в Дунай текут".
Я собирала почтовые марки с видами городов, особенно нравились мне города Крыма и Кавказа. Учительница поощряла мое увлечение и говорила: "Когда ты вырастешь и будешь путешествовать, с восторгом будешь узнавать любимые места".
В седьмом классе мы сдавали 11 экзаменов, одним из них была география, большинство сдали его на "5".
Не могу сказать, что все предметы мне нравились.
Я любила языки: русский, украинский, английский, русскую и украинскую литературу, историю и географию. Остальные предметы я учила по необходимости, без особой любви. Математику не любила, но мои подружки меня всегда выручали, занимались со мной, брали меня "на буксир". Учительница математики Мара Абрамовна Вербух относилась ко мне прекрасно, многое прощала, потому что я была активной участницей художественной самодеятельности: пела, танцевала, читала стихи.
Но были у нас учителя, которые не давали никаких поблажек, беспощадно гоняли нас по учебному материалу. Такой была Марья Игнатьевна Кильдишева — учитель русского языка и литературы. Она говорила, что на "5" знает Б-г, на "4" знает учитель, а на "3" знает ученик — и то не каждый. Грамматику мы сдавали после уроков, один на один с учителем. После основательной изнуряющей гонки, наконец, мы слышали: "Садись, слышу музыку грамматики, ставлю твердую тройку". На лето давалось задание прочитать по списку книги. Вместо диктанта — каждый день переписывать две страницы "Записок охотника". "Вы убьете трех зайцев, — говорила нам Марья Игнатьевна: 1) насладитесь ароматной прозой И.С. Тургенева; 2) узнаете и полюбите настоящий русский язык; 3) будете грамотно писать, потому что в кончиках пальцев заложена моторная память".
Да, Марья Игнатьевна, вы были правы. Благодаря вашим героическим усилиям мы действительно стали грамотными.
Историю нам читал Иосиф Александрович Вербух (муж Мары Абрамовны). У него была копна черных кучерявых волос. Не помню, чтобы мы давали прозвища, но этому учителю дали сразу два: Йоська и Кучерявый баран (не в обидном смысле, а из-за его курчавости). Он разговаривал с акцентом, иногда коверкал слова, беспощадно гонял нас по датам, был вспыльчив и гневлив, но предмет свой знал хорошо. Если мы шумели и озорничали, выходил из себя и кричал: "Молчать, не разговаривать! Быстро выйди в двер!".
Учителем от Б-га была Фира Моисеевна Кацман, преподававшая украинский язык и литературу. Она была спокойной, никогда не повышала голос. Не помню, чтобы она кого-то наказывала. Она привила нам такую любовь к украинской литературе, что я до сих пор помню вирши П. Грабовского, Леси Украинки, И. Франко, Т. Шевченко, люблю украинских прозаиков. Она устраивала вечера украинской поэзии, где мы читали произведения украинских поэтов, пели украинские песни. Ходили в Украинский театр, где играли Л. Мациевская, И. Твердохлиб, Г. Осташевский. За лето прочитывали все книги из большого списка, писали диктанты. Многие девочки пошли по ее стопам, избрав своей специальностью украинский язык и литературу.
3 марта 1953 года мне исполнилось 16 лет. В этот день заболел Сталин. Настроение у меня и моих подружек подавленное.
5 марта — день рождения моей подружки Лены. И опять у всех похоронное настроение, говорим шепотом. 6 марта утром, когда мы пришли в школу, все ученики собрались в актовом зале, а директор школы Александра Назаровна Калашникова, которую все мы считали "железной", в голос плачет, и за ней — вся школа. Плакали мы совершенно искренне, ведь мы были так воспитаны, пели песни, учили стихи о Сталине, верили ему и переживали его смерть.
Дом ученых
В 14 лет мы с Леной записались в кружок художественного слова при Доме ученых. Нашим педагогом была Евгения Александровна Гартинг — ученица К.С. Станиславского. Она привила нам любовь к русской литературе. Мы учили наизусть стихотворения Лермонтова, отрывки из поэм Пушкина, Некрасова, прозу Гоголя, рассказы Чехова, Мериме, играли в пьесах. В наших концертах иногда принимали участие школьный хор из школы № 43 и талантливые ребята из этой же школы, находившейся за углом по улице Гоголя. Это были Витя Заславский и Адик Августовский. Витя (сын актера Русского театра Якова Заславского) очень ярко, эмоционально читал юмористические рассказы А.П. Чехова, Адик превосходно читал стихотворения В.В. Маяковского.
Два-три раза в году в Голубом зале Дома ученых были балы. На одном из балов я была в костюме Барышни-крестьянки. Приглашались мальчики из английской школы, мы тоже бывали у них в гостях. Мальчики были одеты в строгие темно-синие форменные костюмы с белыми воротничками. Бал открывался полонезом, а закрывался мазуркой. До сих пор помню нарядный голубой зал, сияние люстр, сверкание паркета и то состояние восторга, которое я испытывала.
В Доме ученых был летний сад, в котором вечером демонстрировались трофейные фильмы. Как-то задержался сеанс "Тарзана", и мы веселой гурьбой в два часа ночи возвращались домой по Сабанееву мосту. И хотя был поздний час, было совсем не страшно.
Прошло много лет, все разлетелись по разным странам. И все же отрадно сознавать, что наши школьные годы были такими интересными и счастливыми.
Театральные традиции
Наша 37-я школа славилась театральными традициями. Учителя поощряли участие детей в художественной самодеятельности. Марья Игнатьевна и Фира Моисеевна сами участвовали в постановке пьес. Как-то поставили отрывок из "Анны Карениной": сцена свидания Анны с сыном Сережей. Анну играла старшеклассница Рада Грабовская, а Сережу — юная Олечка Кашнева. Когда Сережа произносил: "Мамочка, я так долго ждал тебя, я знал, что ты сегодня придешь!" — среди зрителей не оставалось равнодушных, многие плакали.
Затем учительница музыки Ольга Моисеевна поставила "Золушку". В главной роли — тринадцатилетняя Олечка Кашнева.
Старшеклассники играли в "Полтаве" А.С. Пушкина. В роли Марии — черноволосая синеглазая красавица Юля Верховская, очень достоверно сыгравшая роль. Проникновенной была игра обаятельной Мары Мильштейн, игравшей мать. Ненависть и ужас вызывал Орлик, наперсник Мазепы, его играла Зоря.
От автора читала Оля Кашнева.
На вечерах читали стихи, играли скетчи, пели соло, дуэтом, был прекрасный школьный хор. Неизменным аккомпаниатором на всех вечерах была Валечка Цуркан. Впоследствии она стала писать музыку.
Театральный класс
В 1962 году молодая учительница французского языка Ольга Сергеевна Кашнева, вернувшаяся в родную 37-ю школу, решила создать театральный класс. На первых порах вычистили школьный подвал, приходили ученики, помогали энтузиасты — строили стенды, делали любую работу, полезную общему делу.
Начинали с младших классов, ставили сказки. Понемногу Ольга Сергеевна начала учить актерскому мастерству, сценической речи, движению, эстетике. Из марли шили красивые костюмы, устраивали костюмированные балы.
Шли годы, популярность идеи создания театрального класса росла благодаря талантливым постановкам. Но лишь в 1979 году театральный класс все-таки открыли, а потом дали учебные часы. В отборе и обучении детей активное участие принимал Дом актера. Талантливые и известные творческие личности безвозмездно занимались с ребятами.
Оказывается, театральный класс есть только в Одессе, в 37-й школе...
Мама Оля
Еще девочкой Оля Кашнева впитала любовь к театру. В их дом приходили театралы, обсуждавшие спектакли, литературные новинки, музыку. Наставником была мама, женщина мудрая, посвящавшая дочери много времени, приобщавшая ее к искусству.
Ольга Сергеевна Кашнева работает в школе сорок шестой год, преподает французский и английский языки, проводит занятия театрального класса, читает эстетику. Для своих учеников она пишет стихи, поздравления, сценарии, при необходимости шьет театральные костюмы. Ученики театрального класса любят своего педагога и ласково называют ее "мама Оля". Она учитель высшей категории, отличник народного образования, имеет грамоту Минобразования Украины, в 2006 году была удостоена почетного звания в номинации "Учитель звезд"...
В 1989 году отмечался десятилетний юбилей первого выпуска театрального класса, который проходил в Доме актера. Приехали выпускники отовсюду — состоявшиеся актеры, режиссеры, журналисты. Зал был переполнен, овациям не было конца. 20-й и 25-й юбилеи отмечались в зале филармонии, который не мог вмесить всех желающих: сидели на приставных стульях, стояли в проходах. Эти вечера надолго останутся в памяти театральной Одессы. Это был настоящий триумф и большой праздник для Мамы Оли.
Жанна МИХАЙЛОВА.
