|
 На главную страницу сайта |
(Окончание. Начало в № 549.)
Итак, в конце 1890-х годов в доме И.Е. Бирюкова открывается магазин, занимавшийся реализацией так называемых кантонских чаев, то есть чаев, поступающих из южнокитайского порта Кантон (Гуаньчжоу), и так называемых "изделий Востока". Заведение это принадлежало торговому дому "Д.А. и Т. Дементьевы, П.В. Васильев и К.". Вот рекламный текст фирмы, опубликованный в 1903 году: "Комиссионеры в Йокогаме и Кобо (Япония).
Чай и кофе урожая сего года. Какао, китайские, японские и др. вещи, бамбуковую мебель продают в своих магазинах в розницу по оптовой цене, и потому всякий, купивший чай, кофе и какао, выгадывает 25%, которые выдаются чаем, кофе, китайскими, японскими и другими вещами как ПРЕМИЯ.
Отделения: 1) Одесса, Дерибасовская улица, дом Греческого училища; 2) Одесса, Дерибасовская улица, городской дом, против "Пассажа" (временно); 3) Одесса, Тираспольская улица, № 24, дом Северина; 4) СПБ; 5) Москва; 6) Варшава; 7) Ялта; 8) Херсон; 9) Николаев; 10) Екатеринослав; 11) Елисаветград; 12) Харьков.
Представительства: в Ростове-на-Дону, Киеве, Екатеринодаре, Вильно и Калуге".
Читатель заметил, конечно, что в этом объявлении отсутствует адрес: Дерибасовская, № 29. Однако сказано, что магазин в городском доме (бывший магазин "Медкнига", а ныне — "Японский ресторан") — временно. Все верно, именно в это время новые владельцы нашего дома, Дементьевы, и возводили на месте прежнего то самое строение, которое целое столетие именуют просто "Большой Московской".
Бирюков продал им бывший дом Гааза (Марини) в 1901 году, а сам перебрался на улицу Еврейскую (вскорости — Скобелева), № 43. Фирмачи строили в первую очередь, может быть, даже не доходный дом и гостиницу, а, скорее, главный офис своего торгового предприятия, строили масштабно, с размахом. Не подозревая, что как раз ко времени окончания строительства бездарная международная политика сумасбродного монарха на самом притягательном Востоке приведет к катастрофическим последствиям не только державу, но и многих предпринимателей, связывающих свои коммерческие интересы с Японией и Китаем.
Как бы то ни было, Дементьевы привлекли к делу лучшие силы. Прежде всего — выдающегося инженера и архитектора Льва Львовича (Леона Леоновича) Влодека. Влодек — уроженец Житомира (1842), в Одессе — с 1864 года. Служил в строительном комитете, архитектором при одесском градоначальнике, в управлении главного инженера черноморских портов. Строил чрезвычайно много, причем одно время даже руководил двумя заводами, производившими бетонные конструкции. По некоторым данным, эмигрировал в Чехословакию в возрасте 80 лет, там и окончил свое земное бытие. Назову лишь наиболее яркие объекты, созданные по его проектам и при его участии. Два дома Бухарина на Прохоровской площади, дом Аркудинского на Ланжероновской, Швенднера — на углу Ришельевской и Новорыбной (1875). Одноэтажный дом Никифорова на углу Успенской и Новой (1887), двухэтажный дом Калиновских на углу Тираспольской и Нежинской, трехэтажный дом Корони — на Екатерининской, № 62, Хаймовича — на Ришельевской (1890), фасад и флигель дома Асвадурова на Успенской, № 58 (1891), двухэтажный с подвалами дом Османа на Екатерининской, № 46, Дубина — на углу Малой Арнаутской и Александровской (1893).
Наиболее значимыми представляются дома Имбера — на углу Преображенской и Елисаветинской, Розенблата — на углу Преображенской и Почтовой, Дурьяна — на углу Преображенской и Херсонской, особняк Пташникова — на Канатной, № 35 (1890), Великанова — на углу Польской улицы и одноименного спуска (1891), Раухвергера — на Пушкинской, № 59 (1893), собственный доходный дом на Новосельского, № 79 (изначально Влодек жил в первых номерах улицы Конной), особняк Менделевича — на Маразлиевской, № 18, знаменитый особняк Фальц-Фейнов (совместно с С.Ландесманом, 1899) и их же доходный дом (совместно с С. Ландесманом, 1900 — 1901), на улице Гоголя, №№ 5 и 7 ("дом с атлантами", ставший эмблемой Всемирного клуба одесситов), "Пассаж" (1898 — 1899), цирк Санценбахера (перестройка 1899-го), училище торгового мореплавания на Канатной, № 8 (1902 — 1903), комплекс тюремного замка (совместно с А. Томишко, 1891 — 1894) и так далее, и тому подобное. Невероятно умелый, изобретательный и плодовитый мастер!
И все же "Большая Московская", как и "Пассаж", — несомненно, вершина творческих достижений выдающегося зодчего. В ходе строительства гостиницы Влодек вновь привлек к соавторству блестящих скульпторов — Т. Фишеля и С. Мильмана, создававших изысканную лепнину, отдельные фигуры и скульптурные композиции знаменитого "Пассажа". По данным известного историка градостроительства и архитектуры Одессы В.И. Тимофеенко (1999), сооружение гостиницы продолжалось с 1901-го по 1904 год. Такую датировку можно оспорить лишь в том отношении, что в 1901 году фактически велись лишь подготовительные работы, а в начале 1904-го "Большая Московская", по сути дела, была уже готова. То есть непосредственно строительные работы уложились в 1902 — 1903-й годы. Согласно документам, хранящимся в Государственном архиве Одесской области (ф. 16, оп. 80, д. 489), акт обследования полностью оборудованного отеля датирован 28 февраля 1904 года.
Гостиница значится уже в справочной книге Л.А. Лисянского, цензурное разрешение на издание которой последовало 21 апреля 1904 года, но информация, разумеется, поступила еще раньше. В путеводителе Распопова за тот же год сообщается, что номера в "Большой Московской" обходятся от 1 рубля в сутки. То есть гостиница была первоклассной, но не из самых дорогих. Скажем, в "Лондонской" в сутки брали от 2 рублей 50 копеек, в "Петербургской" и "Бристоле" — от 1 рубля 50 копеек. Примерно того же ранга были соседняя "Франция" (Дерибасовская, 31) и "Пассаж", а также "Крымская" (Сабанеев мост, № 1) и "Европейская" (угол Дерибасовской и Пушкинской) — от 1 рубля в сутки. Чуть подешевле были второклассные гостиницы: "Виктория" (угол Преображенской и Херсонской), "Континенталь" (Садовая, № 19) и "Одесса" (Преображенская угол Полицейской) — от 75 копеек в сутки.
Естественно, новое грандиозное сооружение немедленно привлекло внимание многих авторитетных лиц, использовавших гостиницы как практически постоянное жилье: в то время это было совершенно обычным делом. Так, например, в "Большой Московской" поселились коллега Влодека, инженер-архитектор Артур Густавович Люикс, известный терапевт В.Э. Фробен и другие. Великолепный магазин в первом этаже оборудовали хозяева дома — фирма Дементьевых и К. Он помещался в левой фасадной части сооружения, обращенной к дому № 27. К "презентации нового дома Дементьевых и Васильева" была выпущена специальная рекламная почтовая открытка. С гордостью могу констатировать, что в моем собрании имеется расписная фарфоровая чайница, когда-то полученная в этом заведении в качестве вышеупомянутого приза за солидную покупку (подарена мне краеведом и педагогом Екатериной Чечкиной, в семье которой хранилась долгие годы).
Фактическим хозяином гостиницы (арендатором помещений) был человек тоже довольно интересный — купец второй гильдии Дмитрий Петрович Ляшенко. Владел он изрядным капиталом, многочисленной недвижимостью, а одним из основных его бизнесов был не только гостиничный, но и… погребальный. Вероятно, он был великим остроумцем и справедливо рассуждал, что в этом мире все мы гости в более широком смысле. Погребальная контора и "фабрика гробов" Д.П. Ляшенко, помещавшаяся сразу за Успенской церковью, на углу Преображенской и Базарной, считалась самой достойной в Одессе. Вот исчерпывающее объявление тех лет:
"Контора погребальных процессий Д.П. Ляшенко. Преображенская, с. д., рядом с Успенской церковью. Большой выбор твердолитых и деревянных гробов всех размеров, заграничных и русских фабрик. Большой выбор изящных металлических и искусственных венков и по заказу — из свежих цветов, а также атласных лент с надписями. Прием самых богатых и скромных похорон по умеренным ценам. За добросовестность и аккуратность исполнения заказов гарантирует. При конторе имеются постоянные люди для омовения, одевания усопших, а равно и чтецы, которые по желанию посылаются во всякое время".
Не нашего ли Дмитрия Петровича имел в виду И.Э. Бабель, когда описывал "похороны по первому разряду" в блистательных "Одесских рассказах"?.. Кроме всего прочего, Д.П. Ляшенко арендовал так называемый городской дом на четном углу Дерибасовской и Преображенской, был владельцем фотомастерской на Дерибасовской, 26. По тому же адресу он открыл в 1909 году театр "Экспресс": "Д.П. Ляшенко и К. Театр "Экспресс". Одесса, Дерибасовская улица, против "Пассажа", № 26. ЕЖЕДНЕВНО. От 1 часа дня, а в будние дни с 4 часов пополудни до 12 часов ночи".
Хорош был и ресторан при гостинице, который, однако, вскоре стал как бы самостоятельным заведением и получил собственное имя — "Татарский". Суть не только в том, что готовились традиционные кушанья татарской кухни. В этом случае снова различается элегантный кивок в сторону столицы: как известно, старинный фешенебельный петербургский ресторан Донона славился не только кухней и румынским оркестром, но и вышколенными официантами-татарами. Татары были образцовыми служителями. Опытом Донона успешно воспользовался содержатель ресторана Владимир Анчутин. А с румынскими оркестрами в Одессе ни малейших проблем никогда не было.
О других заведениях. Как было замечено выше, и в новом здании продолжал процветать роскошный магазин ламп И.И. Ради. Сразу же после постройки дома Дементьевых в него вселился просуществовавший до самой "великой смуты" обширный галантерейный магазин одесского купца второй гильдии Шлиомы Моисеевича Нестермана, владевшего также и другим — на улице Троицкой. Несколько лет спустя здесь же обосновался и другой еврейский галантерейщик и тоже купец второй гильдии — Мориц-Аарон Ицик-Янкель Махлин.
Отдельной строкой заметим, что в конце 1900-х в доме помещался "Большой московский иллюзион", то есть кинотеатр, где еженедельно "демонстрировались новинки сезона" и имелись "картины в большом количестве напрокат и в продаже".
На рубеже 1909 — 1910 годов новым владельцем доходного дома по улице Дерибасовской, № 29 стало известнейшее в старой Одессе семейство Анатра. Покупка явно обнаруживает падение фирмы Дементьевых, первопричины которого отчасти обозначены выше. Лишившись "Большой Московской", они, тем не менее, не сразу сворачивают свою торговлю по прежнему адресу. Впрочем, от всей прежней фирмы в наличии остается лишь одна Мария Иосифовна Дементьева, в торговом обороте которой все большую долю занимают жареный кофе и сахар. Затем она перебирается ("Одесская почта", 1913, № 1700) в дом Р.М. Исааковича, № 22, на противоположной стороне Дерибасовской (кино "Уточкино"), где реализует преимущественно чай, кофе и сахар до самой гражданской войны.
Накануне революции в "Большой Московской", гостинице столь обширной и по тем временам многоэтажной, было всего 75 номеров, зато полноценных, просторных и более дешевых, нежели в иных первоклассных отелях, превосходная обслуга, экзотический ресторан, да и местоположение весьма выгодное. А вот текст рекламного объявления этого времени: "Роскошная, комфортабельная, доступная в Одессе гостиница "Большая Московская", Дерибасовская улица, против Городского сада, с видом на море. Гостиница расположена в самой лучшей центральной и коммерческой части города, близ всех театров, бульваров, морских купаний, почты, телеграфа, административных и правительственных учреждений. С наилучшим ТАТАРСКИМ РЕСТОРАНОМ. Роскошно обставленные номера от 1 рубля. Ванны. Электрическое освещение. Паровое отопление. Подъемная машина". Неудивительно поэтому, что и в "смутное время" она обратила на себя внимание многих замечательных личностей.
Мой большой друг, известный одесский литературный краевед Александр Юльевич Розенбойм, рассказывает, например, о том, как здесь жила "звезда" немого кинематографа Вера Холодная. В частности, он ссылается на книгу Макса Поляновского "Остановись, мгновение…". "Я вышел на балкон, большой, полукруглый, обнесенный чугунной узорчатой решеткой старинного литья, — вспоминал этот талантливый журналист, — балкон этот (…) многое напомнил мне (…) Много лет назад на этом самом балконе (…) появилась хрупкая красивая женщина. Ее знала тогда вся страна. Да, летом 1918 года она жила в этом номере "Большой Московской" гостиницы. И в этой комнате летом того же восемнадцатого года предстал перед королевой экрана юноша (…) со своим грузным фотоящиком, даже в ту пору вызывавшим у всех удивление". Вера Холодная чуть ли не пешком ходила отсюда в расположенный на углу Колодезного переулка и Греческой площади Артистический клуб.
Примерно тогда же в гостинице останавливался и непревзойденный кафешантанный Пьеро — Александр Вертинский. В "Большой Московской" с ним случился непредвиденный казус, наделавший много шума. Как говорится, артиста, как и художника, может обидеть каждый. Вертинского обидели одесские мазурики. Они не просто обчистили занимаемый им гостиничный номер, но утащили и всю сценическую амуницию — легендарный костюм Пьеро, грим и проч. Репортеры местных газет обидно язвили и иронизировали на сей счет, отмечая, что Вертинский остался буквально в костюме Адама и с бабочкой.
Но подлинную славу гостинице создал литературный образ "Геркулеса", мастерски нарисованный Ильфом и Петровым. "В рублевых номерах четвертого этажа, — повествуется в "Золотом теленке", — стояли розовые железные умывальники, в номерах почище, куда заезжали бильярдные короли и провинциальные драматические актрисы (…) стояли платяные шкафы с зеркалами и пол был обшит линолеумом. В роскошных номерах с ванными и альковами (…) сохранились дурацкие золоченые диванчики, ковры и ночные столики с мраморными досками. В некоторых альковах стояли даже панцирные никелированные кровати с шариками".
А писали замечательные соавторы, что называется, с натуры, срисовывая метафорический "Геркулес" с реального опродкомгуба (особой губернской продовольственной комиссии по снабжению Красной Армии), который, надо признать, не только снабжал воинство, но немного подкармливал и изрядно отощавших гражданских одесситов. Илья Ильф в 1921 году служил в опродкомгубе, а получается, что как бы и в "Большой Московской", бухгалтером! Между прочим, в том же отделе и на той же должности работал и… подпольный миллионер Корейко.
Продовольственное учреждение поместилось в здании бывшей гостиницы летом 1920 года. В "Золотом теленке" прямо сказано, что опродкомгуб находился напротив Городского сада, "в бывшей гостинице". Константин Паустовский поступил сюда на службу еще в 1920-м! В те же годы и тут же, в "Большой Московской", помещалась редакция "журнала литературы, искусства, театра и кино" "Силуэты", сотрудниками которого помимо Ильфа и Паустовского были многие известнейшие впоследствии литераторы, журналисты, литературоведы: Исаак Бабель, Юрий Олеша, Лев Славин, Семен Кирсанов, Татьяна Тэсс, Семен Гехт, Осип Колычев, Сергей Бондарин, Михаил Алексеев, Борис Флит и др.
Как видим, фасад гостиницы может быть в полном смысле слова облицован мемориальными досками и памятными знаками, что никому бы явно не помешало. В конце концов, это только на пользу нынешним домовладельцам — слава и престиж! Насколько мне известно, создание подобных мемориальных комплексов как раз входит в их планы.
В самом начале 1930-х гостиницу привели в более или менее сносный вид; здесь было уже 92 номера вместо прежних 75-ти, то есть произошло практиковавшееся повсеместно "коммунальное уплотнение". И в дальнейшем "Большая Московская" не относилась к числу интуристовских: здесь обитали по большей части командировочные. В последние десятилетия гостиница все более и более ветшала и перешла в руки к новым владельцам в — без преувеличения! — катастрофическом состоянии. Недавно они представили на обсуждение специалистов и общественности ряд эскизных проектов, предусматривающих капитальное воссоздание "Большой Московской". Обсуждение предложенных вариантов продолжается, и нет сомнения в том, что в недалеком будущем этот выдающийся памятник истории и архитектуры будет восстановлен и засияет обновленными красками.
Олег ГУБАРЬ.
