Олег ГУБАРЬ "Тиква"
Криминальную Одессу в стиле ретро неплохо иллюстрирует следующий эпизод. В середине 1860-х в городской Думе все настойчивее дебатировался вопрос о том, чтобы наиболее оголтелых нарушителей общественного спокойствия удалять из Южной Пальмиры за пределы энного километра. Местная газета так отозвалась на это предложение: "Если бы и была возможность выселить из Одессы ВСЕХ воров и мошенников, то город значительно бы опустел".
О технологии легального воровства по-одесски мы еще поговорим. Что же касается традиционных способов похищения, то они отличались некоторым прямодушием, граничащим с наивностью. "У нас воруют сразу по двадцати мешков муки, — говорил в одном из заседаний Думы небезызвестный Семен Яхненко (тесть Андрея Желябова), — по сто пар сапог, на несколько тысяч табаку. Впрочем, наши воры относительно еще хорошие люди… Петербургские или московские воры, отправляясь на промысел, принимают предосторожности, чтобы их не увидели; стараются не застать хозяина дома и т. п. У нас делается гораздо проще: наши воры отправляются с ломами в руках, и если ворота не поддаются, то их ломают; не проснется хозяин — обворуют и уйдут; а проснется — начинают с ним перебранку и затем не уходят, а, так сказать, удаляются с достоинством".
Кое-какая статистика свидетельствует: будь многотомник Гиннесса изобретен раньше, немало рекордов осталось бы за давними одесскими "артистами". Пример номер один — из тяжелой атлетики. Когда из дома Беллино, на Театральной площади, чуть ли не на глазах у всех была вынесена "английская железная касса весом 15 пудов" с ценными бумагами на 20 тысяч и наличной тысячью рублей серебром. На третий день этот сейф обнаружили в канаве за Ботаническим садом. Разумеется, касса была разбита и пуста: не помогли ни хитроумные замки, ни вершковые стенки ("Одесский вестник", 1867, № 231).
Кстати, о широко разрекламированных тогда "несгораемых английских железных кассах". Поблизости от вышеупомянутого дома Беллино располагался знаменитый "Английский базар" братьев Стиффель (ныне — Дерибасовская, № 10), в котором продавались предметы роскоши, в том числе — дорогие вина. В декабре 1863 года здесь разразился катастрофический пожар, и "общественность" бросилась вытаскивать из пламени все, что там уже совсем плохо лежало. "Вот низкорослый человек тащит подмышками две роскошные японские вазы и держит в руках по бутылке вина, — пишет взволнованный репортер, — что-то падает ему под ноги, он падает, ПОДНИМАЯ КВЕРХУ БУТЫЛКИ, и от вазы остаются одни дорогие черепки… Пожар привлекал к себе особенное сочувствие многих личностей… Воры действовали с увлечением…"
Что до английских несгораемых касс, то с ними получилось, как с теми калошами, о которых было сказано, что ежели владелец упадет в них с такого-то этажа, то ОНИ останутся целыми. Кассы и в самом деле сохранились вполне. Другое дело, что их содержимое обратилось в "одни обугленные остатки бумаг", прежде всего — кредитных билетов.
Несомненно, угодило бы в "сборник Гиннесса" и следующее оригинальное объявление, адресованное "уличным хлыщам и мазурикам, именуемым у нас шарлатанами": "Похищены у меня десять полуящиков чаю на 600 руб. серебром. Прошу господ воров доставить мне обратно, за что получат с благодарностью половину стоимости, то есть ТРИСТА РУБЛЕЙ СЕРЕБРОМ. Наличными деньгами. Потомственный почетный гражданин Николай Моццо" ("Одесский вестник", 1866, № 55).
Надо сказать, что переписка грабителей и ограбленных была в то время делом вовсе не экзотическим, даже обыденным. Так, однажды некий домовладелец раньше обычного вернулся к себе, где застал "работающего" мазурика. Хозяин не растерялся и запер дверь на ключ, — вор вынужден был ретироваться через окно второго этажа, бросил в комнате весь свой инструментарий. На другой день в тот же дом была доставлена следующая записка: "Милостивый государь! Так как поживиться у вас не удалось, а за свое злое (по отношению к вам) намерение я наказан (ох, как расшибся при падении из окна!), то, я надеюсь, вы не пожелаете воспользоваться моими инструментами, как то: стамеской, маленьким ломом, напильником и ключами и отнесете их мне за город, положите их возле забора Ботанического сада, завернув предварительно в газетный лист. Незнакомец" ("Одесские новости", 1893, № 2533). Растроганный этакою корректностью домовладелец готов был уже потрафить любезному "профессионалу", но все инструменты конфисковала полиция.
Неповторимым одесским изяществом дышит и текст, оставленный в праздничную ночь ограбленному домовладельцу Шпигелю: "Поздравляем Вас... и берем на чаек некоторые вещи. Не будьте в претензии" ("Одесский вестник", 1890, № 2).