|
 На главную страницу сайта |
(Продолжение. Начало в № 572.)
ОЦАА - ПЕРЕНОС ГРУЗОВ
Строя Переносной храм в пустыне, евреи периода Исхода из Египта выполняли множество работ, одна из которых - перенесение для нужд строительства отдельных предметов с одного места на другое. Тора выделяет этот вид работ в специальную группу, мы ее будем называть переносом груза, хотя на иврите она называется оцаа, что означает вынос, и понимается под этим перенос вещей через границы территорий двух видов - частных владений и общих (общественных).
Строительные материалы, нужные для Мишкана, инструменты и пр. выносились из частных владений в общие. Ав-мелаха, однако, включает еще две разновидности: внесение из общественных владений в частные и перемещение (перенос) предметов в общественном владении на расстояние четырех локтей (около 2 метров). Прежде всего, выясним, что, с точки зрения Торы, является общественным владением, а что - частным. Смысл этих галахических терминов не совсем совпадает с нашими обыденными представлениями. Частным владением (ршут-аехид) Тора называет место площадью не менее 32х32 сантиметра и окруженное, как минимум, тремя стенами или перегородками, высота которых не менее метра; примеры: дом, квартира, огороженный двор, любая коробка или мусорный ящик, стоящие на улице. Общественное владение (ршут-арабим) - это место, предназначенное для общего пользования: улица, площадь и любое другое открытое (не огороженное) место шириной не менее 8 метров, если только оно не огорожено с трех или четырех сторон.
Откуда взялось такое необычное определение? Мы уже знаем, что Мишкан был переносным сооружением. Для перевозки на новое место его брусья укладывали поперек на две параллельно соединенные телеги, ширина которых вместе с колесами была приблизительно 16 локтей (около 8 метров). Такова была минимальная ширина "тракта", по которому шел еврейский народ в пустыне. Для сборки на новом месте брусья сгружали с телег, которые были высотой в метр, на "проезжую часть", - эта операция и послужила прототипом запрещенного в Субботу перенесения нош из частного владения (с телеги) в общественное (на дорогу). В обычное время пустыня не приспособлена для общественного движения. Но когда многочисленный еврейский народ шел по Синаю, его пески напоминали оживленную магистраль.
Теперь можно понять, почему, по мнению некоторых комментаторов Талмуда, "общественным владением" можно назвать только улицы, по которым ежедневно проходят не менее 600 тысяч прохожих. Ведь по участку пустыни, на который сгружались храмовые брусья, проходил народ, насчитывавший 600 тысяч одних только мужчин. Но если опираться на это мнение, можно прийти к выводу, что ршут-арабим - это, в лучшем случае, центральные улицы современных мегаполисов, а также шоссейные дороги, соединяющие крупные города. Однако многие авторитеты утверждают: только в пустыне, совершенно не приспособленной для передвижения людских масс, требуется наличие 600 тысяч человек, чтобы превратить ее в "проезжую часть". Обычная же дорога или городская улица шириной в 8 метров, предназначенные для движения транспорта и пешеходов, считаются "общественными владениями" и при менее плотном людском потоке.
Нетрудно заметить, что многие места по определению не входят ни в ршут-аехид, ни в ршут-арабим; это поля, сады, узкие переулки и т. п. Каждое из этих мест обладает одновременно двумя противоположными качествами: они открыты, то есть не огорожены, и в то же время не приспособлены для движения большого числа людей, потому что ширина их не достигает восьми метров или потому что они просто неудобны для передвижения. На языке Талмуда такие места называются кармелит. По Закону Торы, нет запрета выносить вещи из дома в кармелит или перемещать внутри кармелита с места на место, но мудрецы такие действия запретили, опасаясь, как бы несведущие люди по аналогии не позволили себе выносить вещи из дома в настоящее общественное владение.
Что касается настоящего общественного владения, то, по Закону Торы, нельзя выносить какие бы то ни было предметы из частного владения в общественное и наоборот любым способом: в руках или в кармане, волоча по земле, передавая из рук в руки или бросая. Мидерабанан нельзя выносить вещи также из дома в кармелит и наоборот. В общественном владении (и внутри кармелита) можно перемещать вещи на расстояние, не превышающее четырех локтей (около 2 метров). В Торе сказано (Шмот 16:29-30): "Смотрите, ведь Всевышний дал вам Субботу, поэтому в шестой день Он дает хлеба на два дня: оставайтесь же каждый на своем месте, пусть никто не выходит со своего места в седьмой день". Устная Тора утверждает, что Моше не требовал от людей оставаться всю Субботу в шатрах, не выходя наружу. Его гнев обрушился на тех, кто, несмотря на предупреждение, вышел в Субботу с сумками за пределы лагеря собирать ман ("манну небесную"). Напомним, что Синайская пустыня в то время представляла собой ршут-арабим, и ходить по ней с сумками было нельзя. Вместе с тем Моше прибавил: "Оставайтесь каждый на своем месте", - то есть можно переносить предметы в пределах того, что называется местом человека. Минимальное "место" обладает размером в четыре локтя: столько занимает человек, лежа на земле и вытянув руки и ноги.
Талмуд говорит, что по Закону Торы, можно переносить вещи и на расстояния, превышающие два метра, но только "короткими перебежками" - каждый раз перемещаясь без задержек менее чем на четыре локтя и немного отдыхая в промежутках. Но мудрецы запретили и это, опасаясь, что, забывшись, человек пронесет вещь на четыре локтя разом - в нарушение Закона Торы. Разрешается лишь передавать вещь из рук в руки другим людям, даже если таким образом предметы выйдут за пределы двух метров.
Позвольте лирическое отступление. Вспоминаю, как много лет назад мне пришлось побывать в Нью-Йорке. В пятницу, заранее закончив все дела, я увидел, что до начала Субботы еще достаточно времени, и решил выполнить просьбу своего тестя - посетить его пожилую тетку, живущую в Бронксе. Но дорога заняла больше времени, чем я предполагал, да и тетушка никак не хотела меня сразу отпускать, так что, выходя от нее, я был, что называется, в цейтноте. Вдобавок поезд метро, в который я сел, с самого начала так медленно ехал, что я начал нервничать. А тут еще на одной из станций нам вежливо сообщили, что линия повреждена, и в ближайшие час-полтора поезда ходить не будут. Делать нечего, я вышел на улицу и стал искать такси. Оказался я в районе не самом благополучном; по пустынным заброшенным улицам время от времени проезжали старые разбитые машины, но такси среди них не было. Минут через двадцать мне все же удалось остановить автомобиль "кар-сервис", и тут мои приключения только начались. Водитель-итальянец не знал, как проехать в нужное мне место, и, не зная английского языка, решил сделать крюк и заехать на итальянскую бензоколонку, чтобы расспросить о дороге.
Солнце уже клонилось к западу, стрелки часов неумолимо приближались к "красной черте", меня охватило настоящее беспокойство. Еще утром я получил солидную сумму денег, которую должен был отвезти в Израиль и передать людям. Если до захода солнца я не доеду до дому, мне придется выйти из машины и оставшийся путь пройти пешком. Это меня не пугало - всего-то два-три часа прогулки. Но что делать с деньгами? Ведь их нельзя носить по улицам города! Нью-Йорк с его многомиллионным населением и широченными улицами - это классический случай ршут-арабим мидеорайта, ни о каких послаблениях тут и речи быть не может. Итак, господа, что делать? Я буду вынужден бросить бумажник с деньгами, чеками и паспортом! При одной мысли об этом меня прошиб пот. Деньги не мои, где я возьму несколько тысяч долларов расплатиться с людьми, которым они принадлежат? Пришлось напрячь свою память: может быть, в галахе есть какой-то выход из положения? Но ничего не придумывалось... И слава Б-гу, успел-таки добраться до своих гостеприимных хозяев как раз перед наступлением Субботы...
В дальнейшем мне захотелось выяснить: если бы я не успел добраться вовремя, был ли у меня какой-либо выход из положения? И вот что я нашел в Шульхан-Арухе. Тот, кто находится в пятницу в пути и замечает, что начинает темнеть, может отдать кошелек нееврею, на которого можно положиться, чтобы забрать его по окончании Субботы. Если такого человека поблизости не оказывается, можно нести деньги "короткими перебежками", каждый раз передвигаясь менее чем на четыре локтя и останавливаясь в промежутках. И хотя выше указывалось, что в обычных обстоятельствах такой способ переноса вещей запрещен, все же мудрецы, прекрасно зная людскую природу, понимали, что человек не выдержит серьезного испытания: не найдя в себе сил расстаться с деньгами, он сознательно преступит закон и понесет кошелек, не останавливаясь. Из двух зол ими было выбрано меньшее. Поэтому Талмуд разрешает в критической ситуации нарушить запрет мудрецов древности во избежание нарушения куда более строгого запрета Торы.
Описанным способом можно донести кошелек почти до самого места назначения. Почему почти? Да потому что занести его с улицы во двор или в дом нельзя даже методом "коротких перебежек". Можно, однако, сделать это бешинуй, измененным способом, не таким как обычно. При этом снова нарушается не Закон Торы, а постановление мудрецов. Но Талмуд, как мы уже отметили, в таком случае не настаивает на запрете, чтобы не ставить людей перед непреодолимым испытанием...
Хотелось бы привести слова известного психолога Эриха Фромма, человека, далекого от еврейской традиции, но наделенного чуткой наблюдательностью. Он отметил: "Работа в библейском и талмудическом понимании - не просто набор физических действий. Это гораздо более значительное понятие, которое можно определить следующим образом: работой является любое созидательное или разрушительное вмешательство человека в жизнь природы, а отдых - это отказ от такого вмешательства. Иными словами, в Субботу человек представляет природу самой себе, никак не изменяя ее, ничего в ней не разрушая, ничего не созидая. Суббота - день "перемирия" между человеком и природой, а работа - это все то, что может нарушить указанное перемирие, сведя на нет некое равновесие.
В самом деле, строительство дома является работой и в свете библейских концепций, и в современном представлении. Но такие действия, как сорвать цветок или зажечь спичку, не требуют физических усилий, - они лишь символизируют вторжение человека в естественный ход природных событий, нарушают мир между человеком и Вселенной. И поэтому они запрещены. Такой же смысл имеет и талмудическое запрещение поднимать любую вещь, как бы мало она ни весила. Само по себе поднятие тяжестей в Субботу не запрещено. Внутри своего дома разрешается поднимать самый тяжелый груз, и это не будет нарушением субботнего ритуала. Но в чужих владениях (будь то частный дом или находящаяся в общем пользовании улица) нельзя поднять даже носовой платок. В этом запрете находит выражение другая идея - когда "перемирие" устанавливается уже не с природой, а с окружающими людьми. Иначе говоря, субботний ритуал предписывает человеку не только не вмешиваться в природные процессы, но и воздерживаться от изменения социальных условий. Следовательно, Суббота символизирует состояние абсолютной гармонии между человеком и природой и между человеком и человеком. Не работая - иными словами, не участвуя в процессе естественных и социальных изменений, - человек освобождает себя от оков природы и социума, пусть всего лишь на один день в неделю".
Из книги раввина Моше ПАНТЕЛЯТА
"Царица Суббота".
(Продолжение следует.)
