|
 На главную страницу сайта |
(Продолжение. Начало в № 490.)
Как видно из двух предшествующих глав, еврейская философия и Каббала внесли каждая свой особый вклад в иудаизм: философия — тем, что проанализировала еврейское вероучение в свете разума, а Каббала — своим проникновением в его тайны с помощью мистического озарения. Оба метода не были, однако, свободны от таящихся в них опасностей, присущих самой природе рационализма и мистицизма. Если рационализму свойственно окрашиваться скептицизмом, который ведет к ослаблению веры, а иногда и губит ее, то мистицизм может страдать субъективностью, которая порождает парадоксы и духовную анархию. Осознание этих опасностей и вызвало уже отмеченную оппозицию еврейской философии, а многих сторонников Каббалы привело к противодействию популяризации ее учения.
То, что иудаизм оказался способен в общем побороть эти опасности, — результат влияния раввинизма на протяжении всего средневековья, которое для евреев затянулось до середины XVIII века. Охраняя и развивая традиции Талмуда и гаонов, прямыми наследниками которых он являлся, средневековый раввинизм сумел создать четкие формулировки норм поведения, годные для любых новых условий и обстоятельств. Тем самым раввинизм сохранил контроль над жизнью личности и общины, направляя ее во всех сферах, начиная с самых интимных и священных и кончая внешними и светскими. Средневековый раввинизм, таким образом, привил жизни евреев внутреннюю дисциплину, которая, отнюдь не обуздывая разум и не подавляя дух, уберегла иудаизм от крайностей как рационализма, так и мистики.
Уникальный вклад, который внес в иудаизм средневековый раввинизм, под общим названием Алаха (Закон) подразделяется в общем на
— комментарии к Талмуду;
— законодательные сборники;
— респонсы.
Каждый из них восходит к своему прототипу из эпохи гаонов. Но в средневековом раввинизме эти виды творчества достигли высочайшего развития. Упадок гаоната в XI веке положил конец руководству еврейскими общинами. На смену гаонам и их школам пришли отдельные учителя, завоевывающие себе авторитет своими сочинениями. Главой комментаторов повсеместно признан рабби Шеломо бен-Ицхак (Франция, 1040 — 1105), называемый по заглавным буквам его имени — Раши. Он оказал глубочайшее воздействие на еврейское мышление и образование. Комментарии, которые Раши создал фактически ко всему Талмуду, не оставив без объяснения или толкования почти ни единого термина, ни единой идеи, фразы или концепции, чуть не с момента своего появления стали необходимым пособием и для учителей Талмуда, и для их учеников.
Труды Раши продолжила школа талмудистов, которые были известны как тосафисты (от слова "тосафот" — "прибавления"). Они написали дополнения к этим комментариям. Авторы Тосафот пользовались диалектическим и критическим методами, целью был точный логический анализ талмудических положений, позволяющий выработать новые принципы и сформулировать законы в соответствии с требованиями времени. В целом их задачей было поставить изучение Талмуда на более широкую и глубокую основу.
Так как первыми тосафистами были зятья и внуки Раши и его ближайшие ученики, то большая часть Тосафот создана французскими школами. Однако метод тосафистов нашел распространение и в Германии, Провансе, Испании. Он проник даже в Англию, где был представлен двумя учеными: Яаковом из Орлеана и Йомтовом из Жуаньи. Оба они стали жертвами еврейской резни: Яаков — лондонской (1189), а Йомтов — йоркской (1190). Позднее метод тосафистов продолжал развивать Элиа бен-Менахем из Лондона (ок. 1220 — ок. 1284). Комментарии Раши вместе с добавлениями тосафистов, деятельность которых продолжалась до конца XIII века, фигурируют во всех печатных изданиях Талмуда, при этом Раши занимает более почетное место на внутренних полях страницы, а тосафисты — на внешних.
Раши и ранние тосафисты жили в период крестовых походов (1096 — 1189), когда чаша страданий евреев Франции и Германии воистину переполнилась. Отчаянно борясь за свое существование, еврейство этих стран проявляло мало интереса к чужим философии и культуре. Евреи все больше обращались к своему наследию, в нем черпая вдохновение и силу. Сосредоточив умственные усилия на Талмуде и смежных с ним дисциплинах, многие приобрели глубокие, всеобъемлющие познания. Так, во Франции и Германии появилось большое число ученых, которые были достаточно компетентны, чтобы осуществлять практическое руководство общиной и ее членами по всем вопросам еврейской жизни.
Иная обстановка сложилась в Испании. Находясь в условиях житейски более благоприятных, испанские евреи увлекались общим культурным развитием не без ущерба для занятий Талмудом. За исключением немногих энциклопедически образованных блестящих умов евреи Испании вынуждены были опираться в религиозной и частной жизни на руководства, дошедшие до них со времен гаонов. Сборники законов предыдущего столетия носили, однако, слишком отрывочный и формальный характер и не удовлетворяли тем повышенным требованиям к знанию, которые предъявляли возникшие еврейские школы Западной Европы. Это вынудило Ицхака бен-Яакова Альфаси из Лусены (1013 — 1103) составить свод законов под заглавием "Алахот" ("Законы"), который представлял собой сокращенный вариант Талмуда — практический материал, с большим искусством извлеченный автором из лабиринта талмудических дискуссий и суммированный в виде окончательных решений. За этим сводом последовал целый ряд других кодексов большего или меньшего объема. Но самым систематизированным и исчерпывающим сводом законов является кодекс Маймонида "Мишне Тора" ("Второзаконие"), названный "Яд хазака" ("Мощная рука"). Маймонид создал это сочинение как в качестве руководства для современников, так и в качестве основы для еврейского государства в будущем. В отличие от сухого алахического изложения школы гаонов и более развернутого стиля книги Альфаси, Маймонид в своем труде пользовался историческим методом, охватив всю область Алахи через все стадии ее развития, начиная с Торы и вплоть до создания "Мишне Тора". Целью Маймонида было, как пишет сам он в предисловии, создать такую книгу, "из которой каждый, кто будет читать ее, изучив раньше Письменный Закон, узнает весь Устный Закон, и ему не понадобится изучать никаких других пособий". Поэтому Маймонид включил в свой труд и законы, ныне не исполняемые, например, те, что относились к Храму и жертвоприношениям, а также этику и теологию.
Кодекс Маймонида — превосходный образец того, какой властью обладает дисциплина Алахи даже над умом рационалиста, кем, несомненно, был Маймонид. При всем своем желании согласовать иудаизм с мыслью и знаниями своего времени Маймонид не позволяет своим личным суждениям влиять на созданную им кодификацию еврейских законов. Он определяет последние в строгом соответствии с точно сформулированными и общепринятыми принципами Алахи. Так, в его кодексе можно обнаружить талмудические правила, которые он сам оспаривает в своем философском труде "Путеводитель для заблудших". В то же время, верный своему рационализму, Маймонид опускает в этом сборнике все те распространенные обычаи, которые, хотя и имели силу закона в эпоху Талмуда, но, по сути, коренились лишь во взглядах и поверьях. Так, например, в его кодексе совсем не упоминаются известное в эпоху Талмуда поверье, согласно которому четные числа приносят несчастье, и вытекающий отсюда обычай не пить двух стаканов воды, не есть двух видов пищи и т. д.
Самая характерная черта кодекса Маймонида — его гуманистический подход к формулировкам Закона и применению последнего. Будучи очень строгим в применении законов о "meum" и "teum" ("мое" и "твое"), он склонен к большей снисходительности в вопросах ритуала.
Гуманизм Маймонида универсален, он охватывает всех людей и все народы. Особенно яркое выражение находит он в следующем отрывке из Кодекса: "Не только колено Леви (отличил Превечный), но любого человека из обитателей этого мира, который, движимый духом и разумом, готов посвятить себя служению Б-гу и постижению Его, кто ходит прямо, как прямым сотворил его Б-г, и сбросил иго множества фикций, которых домогаются люди", — такой человек становится святым, как самый святой из людей. Б-г — его доля и участь во веки веков, и Он одарит его в этом мире всем, что окажется необходимым для удовлетворения его нужд" ("Шмита", II, 13).
Кодекс Маймонида, написанный в Каире и завершенный в 1190 г., быстро распространился среди евреев и оказал влияние на все последующие кодификации еврейского Закона. Даже в далекой Англии до изгнания из нее евреев хазан лондонской синагоги Яаков бен-Иеуда (ок. 1287) написал книгу "Эц Хаим" ("Древо жизни") в духе "Мишне Тора". В течение многих веков труд Маймонида оставался для многих общин единственным авторитетным сводом еврейского уклада жизни, мышления и практики.
После смерти Маймонида во всех западноевропейских странах: Испании, Франции, Германии, Италии — за несколько столетий произошел стремительный рост еврейского закона, затронувший все сферы жизни. Закон развивался с помощью респонсов той литературной формы, которая, как мы видели, сыграла выдающуюся роль в период гаонов и оставалась в неприкосновенном виде в течение последующих веков. Рабби Гершом из Майнца (род. ок. 960), автор прославленных респонсов послегаонского периода, заложил основу системы, которая способствовала консолидации и укреплению французского и немецкого еврейства на протяжении пяти столетий. Опора и утешение своих преследуемых братьев на Рейне, он был в то же время реально мыслящим реформатором, приспособившим многие законы Талмуда к условиям диаспоры, за что и удостоился титула "Маор агола" ("Маяк галута"). Ревностный защитник прав женщин, рабби Гершом запретил полигамию и установил правило, по которому развод осуществляется только с согласия жены. Хотя эти постановления означали отклонение от установленного закона, они постепенно были приняты всем еврейством — за исключением нескольких общин в мусульманских странах — и стали, вообще говоря, неотъемлемой частью Закона. Другим важным постановлением рабби Гершома было запрещение вскрывать чужие письма, что вряд ли нуждается в пояснении.
Респонсы писал и Раши, который был учеником рабби Гершома. Многие "ответы" Раши касаются отношений между евреями и христианами. Раши установил, что христианство не является идолопоклонством и поэтому законы, изложенные в Талмуде относительно экономических связей с язычниками, к христианам не применимы. Раши разрешил евреям использовать труд христиан в производстве и продаже вина, хотя, согласно Талмуду, идолопоклонников нельзя привлекать к этой работе из боязни, что они могут использовать вино для языческих возлияний. Раши также настаивал, чтобы к вероотступникам, силой обращенным в христианство, относились крайне предупредительно и, когда они возвращались к вере отцов, не попрекали их прошлыми прегрешениями. Более того, в случае, если бывший вероотступник принадлежал к роду коаним (священников), ему возвращались все привилегии, которыми он пользовался до перехода в другую веру, как, например, право быть первым среди вызываемых читать Тору.
Новую форму респонсы приобрели под пером Яакова бен-Меира (1100 — 1171), известного под именем Рабену Там (Безупречный), — внука Раши и духовного наставника школы тосафистов. Вместо сжатых решений, характерных для составителей "ответов" предыдущего столетия, Рабену Там обогатил свои респонсы диалектикой своей школы и превратил их в пространные научные исследования, обсуждения и споры.
Среди постановлений Рабену Тама — запрещение порочить и подвергать сомнению подлинность документа о разводе, гета, после того как он вручен женщине. Чтобы избежать распространения среди христиан сведений о столкновениях между евреями, Рабену Там ввел также правило, запрещающее евреям судиться в нееврейском суде. Кроме того, он постановил, что муж обязан вернуть приданое жены ее родственникам, если жена умерла в течение года со дня свадьбы, не оставив детей.
Однако классическую форму приобретают респонсы лишь с начала XIII века. Этот жанр раввинической литературы был порожден специфическими требованиями времени. Живя среди смешанного населения, подвергаясь гонениям со стороны церковных фанатиков, евреи вынуждены были образовать для себя "государство в государстве", обладающее собственной религиозной, социальной, правовой и фискальной системой. Руководители еврейских общин не имели собственной политической власти, на которую они могли бы опираться. За той малой толикой власти, которая была им необходима, им приходилось обращаться к стоявшим над ними господам. Но зато у евреев было одно великое благо, которое позволяло поддерживать порядок внутри своей общины среди другой общинной жизни, — это был авторитет раввинов.
Крупнейшими фигурами этого периода в Испании были рабби Моше бен-Нахман из Героны (1194 — ок. 1270), Ашер бен-Ехиэль из Толедо (1250 — 1328) и Шеломо Адрет из Барселоны (1235 — 1310). В Германии выдающимся раввином был Меир бен-Барух из Роттенбурга (1220 — 1293). Все они являлись авторами множества обстоятельных и подробных "ответов" на самые разнообразные вопросы, выдвигаемые жизнью: религиозные, социальные, семейные, экономические, нравственные и политические. То, что писали раввины в своих респонсах, формально не имело обязательной силы, но их суждения и постановления создавали юридические прецеденты, ставшие частью модели еврейского закона в его применении к жизни.
Исидор ЭПШТЕЙН.
(Продолжение следует.)
