07.11.2013 | Публицистика

Мечты о революции: забудьте

7 ноября уже давно не «красный день календаря». В Украине празднование Дня Великой Октябрьской социалистической революции отменили в феврале 2000 года. В России праздник (по инициативе президента Бориса Ельцина с 1996 года стал именоваться Днем согласия и примирения) продержался чуть дольше, до 2005 года, когда его заменили другим осенним праздником – Днем народного единства, который отмечается 4 ноября. Правда, единства особого не вышло. Зато вышли «Русские марши» со всеми присущими им атрибутами и лозунгами.

И в сознании большинства россиян День народного единства все прочнее ассоциируется с маршами националистов. В интервью «Deutsche Welle» глава московского «Левада-центра» Лев Гудков привел интересные цифры: если в 2011 году 45 процентов осуждали подобные выступления и 28 – поддерживали, то сегодня ситуация прямо обратная: 40 процентов одобряют их и 25 – осуждают. При этом резко уменьшилось число тех, кто выступает против, называет это фашизмом.

Но и День Октябрьской революции имеет своих поклонников. Правда, их количество с годами неуклонно снижается. Проблема не только в старении и вымирании тех, для кого этот праздник ассоциируется с их прошлым. Налицо эрозия левых идей. Кроме критики существующих порядков, левым бывших советских республик практически нечего предложить взамен основной массе граждан. Отсюда апелляция к прошлому, попытка опереться на православные ценности или эксплуатация «языковой» темы (например, в Украине).

При этом лидеры левых партий что в Украине, что в других государствах, образовавшихся на развалинах СССР, уже стали неотъемлемой частью политической элиты и имеют мало общего с теми, кого якобы защищают.

Ну да ладно, речь идет не о наследниках тех, кто 96 лет назад совершил революцию, без преувеличения, определившую ход событий ХХ века. А о самой революции как процессе.

Просматривая комментарии к «горячим» новостям, нет-нет, да и наткнешься на высказывание о том, что мол, «пора нам сделать революцию», «нужна революция», «ждем революцию» и тому подобное в подобном стиле.

Форумы и социальные сети — неплохое средство для выпускания накопившегося пара, тем более что большинство «революционеров» — революционеры только на словах. И слава Богу! Потому что само по себе событие, сопоставимое по своим масштабам с октябрьской революцией, в современных условиях будет ничем иным, как гуманитарной катастрофой.

Если кто не верит, может прочесть или перечитать Ивана Бунина, Алексея Толстого, Михаила Булгакова, Миколу Хвылевого, Григория Косынку, Константина Паустовского и многих других писателей, переживших те годы и запечатлевших их на страницах своих произведений.

Оставим в стороне политику и романтику. Возьмем бытовую сторону вопроса.

Бунин в «Окаянных днях» писал: «Революция – стихия…» Землетрясение, чума, холера – тоже стихии. Однако никто не прославляет их, никто не канонизирует, с ними борются».

Революция – это действительно стихия, со всеми вытекающими отсюда последствиями, а именно — управленческим бардаком, а порою и просто безвластием, многовластием и безответственностью, разгулом преступности, голодом, дефицитом и спекуляцией. Натуральный обмен на рынке, вагоны-теплушки как самое комфортное и быстрое средство передвижения. И еще – эпидемии. На территории РСФСР от пандемии гриппа, печально знаменитой «испанки», погибли около 3 млн. человек, или 3,4% населения. Или «сыпняк», сыпной тиф, от которого людей гибло больше, чем от оружия. Данные опять же по РСФСР: в 1919 – 20 годах на 1000 человек приходилось 34 заболевших тифом. Сколько их было в объятой пламенем гражданской войны Украине сказать сложно, но наверняка не меньше.

Один важный штрих. К 1913 году в городах Российской империи проживали немногим более 14% населения страны. Город был лишь островом среди окружавших его сел и деревень. Да и города по своим размерам и численности были несколько иными. В 1913 году население Киева составляло 520 (по другим данным – более 590-та) тысяч человек, практически половина современной Одессы, население самой Одессы — 620 тысяч. Но это довоенные цифры. Понятно, что в разгар революции населения стало гораздо меньше.

Мы уже привыкли говорить нелестные слова в адрес наших городских властей. Но представим себе, что этих властей нет вообще. Нет ни налогов, ни бюджета, ни доходов и расходов. А заодно – электричества, газа, тепла. Да еще в разгар зимы.

Яркая зарисовка из знаменитого «Зеленого фургона» Александра Казачинского: «Заканчивая свои ночные труды, молодые одесситы спиливали росшие вдоль тротуаров толстые акации. Они занимались этим по ночам не столько из страха ответственности, сколько из чувства приличия и почтения к родному городу. Когда любимые дети обкрадывают родителей, они боятся не уголовного наказания, а общественного мнения. Стволы и ветки акации тут же, на тротуаре, распиливались на короткие чурбанчики, которые складывались пирамидками на перекрестках. Через час сюда придут домашние хозяйки и будут покупать дрова для своих очагов. Дрова продавались на фунты, и каждый фунт стоил десятки тысяч рублей. В эти дни погибла знаменитая эстакада в одесском порту. Одесситы гордились ею не меньше, чем оперным театром, лестницей на Николаевском бульваре и домом Попудова на Соборной площади. О длине и толщине дубовых брусьев, из которых она была выстроена, в городе складывали легенды. Будь эти брусья потоньше и похуже, эстакада, возможно, простояла бы еще десятки лет. Но в дни топливного голода столь мощное деревянное сооружение не могло не погибнуть. Эстакаду спилили на дрова. Еще несколько месяцев назад жители заменяли дрова жмыхами, или, как их называли в Одессе, макухой. Теперь же макуха заменяла им хлеб. Одесситы, гордившиеся всем, что имело отношение к их городу, переносили это чувство даже на голод, который их истреблял, утверждая, что подобного голода не знала ни одна губерния в России, за исключением Поволжья».

Но это тогда, когда были печи и воду можно было набрать из колонки или колодца либо купить у водовоза, продукты подвезти на подводе, отсутствие электричества могла заменить керосинка, отсутствие плиты – примус. А сейчас?

Нынешняя цивилизация — цивилизация городов. И нынешний горожанин намного более уязвим, чем горожанин столетней давности. Его жизнь зависит от работы многих коммунальных служб. Он в массе своей уже не рабочих профессий, то есть далеко не всегда и не все может делать руками, он привык к телевидению и радио, Интернету, мобильному телефону, общению в социальных сетях, горячей воде в кране (понятно, что это и сейчас есть не у всех, но все же). Готовы ли те, кто любит порассуждать о революциях, к керосиновой лампе (которую пойди еще достань), к печкам-буржуйкам, к мытью себя, любимого, раз в месяц, к очередям за хлебом и к прочим прелестям революционного периода?

Кроме того, есть еще один фактор. В годы «великой смуты» все было более или менее ясно: есть голодный город, в котором есть промышленные товары, и есть село, где есть еда, в первую очередь – зерно. Когда появлялась возможность, меняли товар — мануфактуру, одежду, керосин – на муку, картошку, сало. Когда не получалось — посылали продотряды. Село, если могло, огрызалось, создавая отряды под руководством разных «батек».

С нынешним селом подобное уже не пройдет.

Поэтому лучше – перестать сотрясать воздух громкими словами. Революция не нужна: забудьте.

Артем ФИЛИПЕНКО.

Інформагентство «Вікна-Одеса»