17.09.2011 | Культура

Александра Ильф и Лидия Бабель: встреча на «Глобусе Одессы»

В один из теплых сентябрьских погожих дней во Всемирном клубе одесситов произошла встреча двух женщин. Уже немолодых, примерно одного возраста, но очень красивых, статных, величавых.

Долгие годы эти женщины жили в одном большом городе — Москве, но никогда не встречались. А познакомились только в Одессе. Представил их друг другу известный одесский краевед и писатель Ростислав Александров (Александр Розенбойм).

Казалось бы, что в этом удивительного? Мало ли незнакомых людей встречаются и знакомятся в гостеприимном клубе, объединяющем людей разных национальностей и вероисповеданий, проживающих в разных точках земного шара? Но эта встреча была особой, можно сказать, знаковой. Все дело в фамилиях этих дам, этих дочерей своих двух великих отцов, имена которых уже неотделимы от Одессы, города, который они прославили на века.

Зовут этих женщин Александра Ильинична Ильф и Лидия Исааковна Бабель. Обе потеряли отцов в двухлетнем возрасте и не много о них помнят. Обе привыкли, что когда называют свою фамилию, в ответ слышат возгласы: «Как, того самого?». Обе гордятся своими знаменитыми отцами и, будучи урожденными москвичками, испытывают особую любовь к Одессе.

Александра Ильинична и Лидия Исааковна приехали в Одессу, чтобы принять участие в знаменательном для города событии — открытии памятника Исааку Бабелю, Александра Ильинична — из Москвы, а Лидия Исааковна — из Флориды. Дочь автора «Конармии» и «Одесских рассказов» перебралась туда в 1996 году вслед за сыном. В Одессу последний раз приезжала одна около четверти века назад. Теперь же приехала с сыном и внуком. На мой вопрос, каково это — быть дочерью известного писателя, испытывать бремя его славы с детских лет, Лидия Исааковна, вздохнув, ответила:

— Я не люблю отвечать на этот вопрос. Каково это — долгие годы быть дочерью «врага народа», а потом узнать, как его пытали и убили? Это очень тяжело. Я была дочерью репрессированного и расстрелянного писателя со всеми вытекающими…

В Московский архитектурный институт Лидия Бабель поступила уже после смерти Сталина, в 1954 году. Всю жизнь работала по специальности архитектором. И бережно хранила память об отце:

— Я была маленькой, когда отца арестовали. Поэтому помню его смутно, в основном, со слов матери. Но вспоминается эпизод, как он бегает за мной с помазком и пытается меня мазнуть им. Я помню расположение комнат нашей тогдашней московской квартиры.

Отец был добрый, щедрый, остроумный человек. Окружающие находили, что моя сестра от первого брака отца похожа на него характером: живая, веселая. А я очень похожа на отца внешне. Мама, которая ушла из жизни в прошлом году, всю жизнь очень любила отца и поощряла во мне то, что, ей казалось, у меня от него. Скажем, когда я раздавала конфеты подружкам, она говорила, что это во мне отцовская щедрость, он тоже всегда все раздавал. Отцовскими генами она объясняла и мою манеру сидеть, поджав под себя ноги, даже в школе. Когда учителя на меня жаловались, мама им объясняла: это у нее папа так сидел.

К сожалению, я не унаследовала от отца его удивительную любознательность, неутолимую жажду жизни, писательские способности. Лишь раз я взялась за перо, написав предисловие к книге одесского краеведа Ростислава Александрова.

В последнюю одесскую квартиру Бабеля на улице Ришельевской, 17 Лидия Исааковна приходила, уже будучи взрослой. В то время там жили люди, которые принимали ключи от отца, когда он переезжал в Москву:

— Эти симпатичные люди, по-моему, испугались, подумав, что я намерена у них что-то забрать: камин, шкаф или квартиру, принадлежавшие нашей семье.

Памятник отцу работы Георгия Франгуляна Лидии Исааковне понравился:

— Я с уважением отношусь к скульптору, он профессионал. Нужно иметь достаточно вкуса и умения, чтобы взяться за такую работу. По-моему, памятник получился хороший.

Внуку Лидии Исааковны, правнуку Бабеля Николаю сегодня одиннадцать лет. Он родился в Америке, его мама — американка, и, несмотря на русское имя, по-русски мальчик не говорит. Каким хотела бы видеть продолжателя рода Бабеля его дочь?

— Николай, конечно, знает, что Бабель — это писатель и его прадед, но большого интереса к этому не проявляет. У него уже совершенно другой образ жизни и мыслей. Мне хотелось бы, чтобы он был хорошим человеком, добрым к людям. Надеюсь, что такое важное событие — приезд на родину прадеда и открытие памятника Исааку Эммануиловичу в Одессе — на него повлияло.

А вот Александра Ильф у нас частый гость. Для нее Одесса — очень родной и близкий по духу город. Ведь все здесь напоминает об отце. Имя Ильи Ильфа неразрывно связано с именем его друга и соавтора Евгения Петрова. И Александра Ильинична только смеется, слыша в очередной раз: «Не может быть! Вы дочь Ильфа и Петрова?».

Интересно, что будущие соавторы родились и выросли в Одессе, а познакомились в Москве в редакции газеты «Гудок».

— Я не помню своего отца. Он умер, когда мне исполнилось два года, — рассказывает Александра Ильф. — Я была единственным и поздним ребенком. Как известно, отец болел туберкулезом, в последнее время уже открытой формой. Поэтому, наверное, боялся брать меня на руки. Я росла без отца и очень переживала. У моих подруг отцы были, а у меня не было. Я, конечно, знала, что он писатель, очень рано начала читать, читала его книги. Папины друзья утверждали, что я очень на него похожа. Мы с мамой мало о нем говорили. Может, ей непросто было об этом вспоминать. Да и я не спрашивала.

Профессия Александры Ильф — работа с рукописями, она редактор в издательстве. Последние годы она целиком посвятила сохранению наследия отца. Подготовила и выпустила полное издание «Записных книжек» Ильи Ильфа, книгу Евгения Петрова «Мой друг Ильф». Стараниями Александры Ильиничны вышел альбом «Илья Ильф — фотограф» со снимками тридцатых годов прошлого века. Ильф был прекрасным фотографом. В конце двадцатых годов заниматься фотографией было модно, и многие писатели этим увлекались.

— У папы был громоздкий аппарат, который снимал на стеклянную фотопластинку, — говорит Александра Ильф. — У меня есть двенадцать таких пластинок. Его снимки выходили в ежемесячнике «Тридцать дней», а фотографии, сделанные в Америке, печатали в журнале «Огонек». Ему нравилось снимать городские пейзажи и людей. Но любимой моделью у него была мама, Мария Тарасенко.

К концу года в Москве стараниями дочери Ильи Ильфа выйдет из печати новый фотоальбом. В него войдут более тысячи «американских» и «московских» снимков. Среди них есть настоящие находки. Например, в одном из зданий на фотографии Ильфа известный московский краевед узнал самый высокий дом в Москве в двадцатые годы архитектора Нернзее. С площадки этого дома первые советские кинематографисты снимали сцены из американской жизни, поскольку он в те годы олицетворял собой настоящий небоскреб.

— Когда бывает какая-то находка, я страшно радуюсь, — улыбается Александра Ильинична. — Так, случайно был найден уральский журнал за 1923 год, где был напечатан рассказ Ильфа, за который писатель получил пятнадцать рублей. Об этом факте написал в своих воспоминаниях друг отца писатель Семен Гехт. И только в этом году журнал случайно удалось обнаружить.

Александра Ильф была рада, что установка памятника Бабелю в Одессе стала, наконец, свершившимся фактом. А вот сооружение монумента Ильфу и Петрову считает делом лишним:

— Я не знаю, что бы я хотела увидеть, но заранее предполагаю, что мне это не понравится. Да и зачем?! Есть прелестный памятник в Саду скульптур Литературного музея, где Ильф и Петров изображены в образе Минина и Пожарского. Я полюбила его с первой секунды. Есть мемориальная доска. Есть «двенадцатый стул» в Горсаду. Больше ничего и не надо. Лучшая память — это книги писателей и их читатели.

Беседовала Наталья БРЖЕСТОВСКАЯ, «Юг»