06.06.2011 | Медицина

Одесский фтизиатр: «Мы отступаем в этой борьбе»

К круглым юбилейным датам у нас отношение двоякое. К одним готовятся загодя, устраивают информационную шумиху, тратят огромные средства и отмечают их с помпой.

А о других предпочитают умолчать, забыть, как будто их и вовсе нет, по принципу: меньше знаешь — лучше спишь.

Дата, о которой не вспомнили

Сто лет назад, а именно 28 февраля 1911 года, в Одессе было открыто первое противотуберкулезное учреждение. Им стало Одесское отделение Всероссийской лиги для борьбы с туберкулезом. А спустя год на улице Нежинской, 64 заработала амбулатория-попечительство «Белый цветок», по сути, первый диспансер. Так начиналась в нашем городе широкомасштабная борьба с чахоткой, «белой смертью», или «белой чумой», как называли туберкулез в разные времена.

Диагноз этот считался практически смертным приговором, средняя продолжительность жизни больных не превышала трех – пяти лет. Это инфекционное заболевание особенно активно распространялось в условиях социально-экономических кризисов. Чаще им болели люди, имеющие низкое материальное обеспечение. Но известно, что этим недугом страдали и члены царской фамилии, и представители британской королевской династии. Все изменилось 24 марта 1882 года. Этот день, когда немецкий ученый Роберт Кох сообщил миру об открытии им возбудителя туберкулеза, стал поворотной точкой и днем рождения фтизиатрии.

В Одесском музее истории борьбы с туберкулезом сохранились отчеты за 1911 - 1913 годы, где подробно перечисляется, кто и сколько денег пожертвовал, чтобы победить грозный недуг. Эти отчеты скрупулезно готовило Одесское общество борьбы с туберкулезом. К слову, в царской России не было министерства здравоохранения. Больницы были частными, благотворительными либо муниципальными и относились к министерству внутренних дел.

На борьбу с туберкулезом тогда были брошены лучшие научные медицинские силы, средств не жалели. В те же годы в Одессе тоже на средства благотворителей построили туберкулезный санаторий «Белый цветок». Дни «Белого цветка» в Одессе были днями сбора пожертвований. Сохранились старые фотографические открытки, на которых запечатлены дамы-патронессы, продающие белые ромашки. Цена каждого цветка была значительно выше обычной. Средства, собранные на таких аукционах, поступали в кассу общества и использовались по назначению.

Немые свидетели

В Музей истории борьбы с туберкулезом привел меня его основатель — старейший фтизиатр страны, заслуженный врач Украины кандидат медицинских наук Леонид Григорьевич Авербух. Он встретил меня у входа в областной противотуберкулезный диспансер, что на улице Белинского, и, ведя по аллеям и коридорам, попутно обращал внимание на местные достопримечательности.

Небольшая статуя на неухоженном газоне, покрытая плесенью и грязью, — из настоящего каррарского мрамора, неподалеку от нее — две терракотовые греческие вазы. Остатки былой роскоши достались диспансеру от существовавшей до 1924 года на этом месте Евангелической больницы. К ним принадлежит и парадное зеркало в тяжелой резной раме, висящее в холле одного из отделений. Оттуда же предметы мебели девятнадцатого века и в самом музее: вместительный книжный шкаф, письменный стол, деревянный сейф с секретом: поворот ключа — и складная панель падает, обнаруживая содержимое вытянутого в длину ящика.

— В шкафу и в сейфе у меня документов еще на два музея. Если бы было место… — вздыхает собиратель этой особой летописи Одессы, перевезший в музей всю свою домашнюю медицинскую библиотеку в четыреста томов. — Мы стоим на плечах гигантов — Галена, Парацельса, Лаэннека, Вирхова, которые имели прямое отношение к созданию науки о туберкулезе, — начинает свою экскурсию по музею доктор Авербух.

В центре экспозиции — гипсовый бюст Роберта Коха работы одесского скульптора Михаила Нарузецкого и газета за 1882 год с сообщением об открытии туберкулезной палочки. Рядом два внушительных портрета крупнейших ученых — Нобелевского лауреата Ильи Мечникова, проработавшего в Одессе двадцать два года и много сделавшего в эпидемиологии и бактериологии туберкулеза, и Николая Пирогова, являвшегося попечителем Одесского учебного округа и, по сути, основателем Ришельевского лицея, будущего университета, известного своими достижениями в области диагностики и патогенеза костно-суставного туберкулеза.

В числе экспонатов микроскоп, точь-в-точь с таким работал Роберт Кох, ровесник микроскопа бронхоскоп, одна из первых рентгеновских трубок. И диплом 1912 года, выданный доктору медицины и хирургии, позднее профессору Одесского НИИ туберкулеза Владимиру Сукенникову Берлинским университетом. Описанной им схемой внутригрудных лимфатических узлов медики пользуются до сих пор.

Но пораженье от победы кто-то должен отличать

В центре экспозиции большой стенд, посвященный Одесскому научно-исследовательскому институту туберкулеза. Ровно сорок лет, с 1924-го по 1964 годы, он находился здесь, на месте диспансера. При институте работали клиники, стационар на четыреста коек, специалистами велся консультативный прием. На базе института в 1939 году, перед самой войной, и был открыт областной противотуберкулезный диспансер.

К этому институту Леонид Авербух испытывает особый пиетет. Сюда в 1924 году, в год открытия, пришла рентгенологом после окончания медицинского института его мама кандидат медицинских наук старший научный сотрудник Мальвина Григорьевна Зальцберг. Долгие годы она заведовала рентгенологическим отделением. Ее путь в медицине продолжил сын, избравший делом жизни фтизиатрию и работающий по этой специальности пятьдесят девять лет, из которых пятьдесят два года — в областном тубдиспансере.

В приснопамятные советские времена, вспоминает Леонид Григорьевич, в нашей стране была лучшая в мире специализированная противотуберкулезная система, эффективная и четко выстроенная. Советские медики добились резкого снижения распространенности заболевания. Даже когда в начале Великой Отечественной войны кривая заболеваемости вновь поползла вверх, были выделены огромные средства на интенсификацию противотуберкулезных меро-приятий. Это в военное-то время! Но в 1964 году Институт туберкулеза на Белинского был закрыт. Прожил сорок лет, как человек, и неожиданно умер.

Так же, уже после провозглашения независимости Украины, приказал долго жить знаменитый одесский санаторий «Белый цветок». Его сначала переименовали в детско-подростковый туберкулезный санаторий. А потом и вовсе ликвидировали. Теперь на его месте коттеджный поселок.

— Кому он мешал? — восклицает доктор Авербух. — Разве для поселка нельзя было отыскать другое место?

И в целом число противотуберкулезных санаториев в Украине за годы независимости резко сократилось: если в 1990 году их было сто тридцать шесть, то в 2009-м — девяносто два, из которых в системе Минздрава лишь двадцать пять, остальные являются ведомственными или частными. А ведь санаторное лечение — незаменимый реабилитационный этап комплексных медицинских мер в борьбе с туберкулезом.

На видном месте в музее лежит… строительная каска. В ней в 2007 году экс-губернатор Одесской области Николай Сердюк закладывал первый камень в строительство нового комплекса для областного противотуберкулезного диспансера. Его площадь должна была составить более двадцати пяти тысяч квадратных метров и вдвое превысить размеры существующего специализированного медучреждения. В обмен на несколько участков дорогой одесской земли инвестор готов был построить новейший инфекционный городок. Общая стоимость инвестиционного проекта составляла 175 миллионов гривень. Объект обещали сдать в 2011 году. Потом завершение строительства перенесли еще на два года…

— Заложили комплекс из шести корпусов, начали строить, один из корпусов даже довели до третьего этажа. И… бросили, — с горечью рассказывает доктор Авербух. — Из-за кризиса инвестор перестал финансировать проект, строительные работы на объекте были остановлены. Сейчас оттуда убрали краны, а строительство даже не законсервировали.

Диагноз или приговор?

Так что же, наши успехи в борьбе с туберкулезом столь очевидны и впечатляющи, что можно закрывать НИИ, ликвидировать санатории, останавливать строительство, «забить» на эту проблему, которой как бы уже не существует? Но факты говорят об обратном.

В 1993 году Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) объявила туберкулез глобальной проблемой. Спустя два года отечественные и зарубежные медики объявили: ситуация вышла из-под контроля — в Украине эпидемия туберкулеза. Эпидемическим порогом ВОЗ считает показатель пятьдесят заболевших на сто тысяч населения в год. В Одесской области этот показатель в 2010 году равен 77,4 случая на сто тысяч.

В настоящее время туберкулез ежегодно уносит жизни около 1,6 миллиона человек в мире. Каждый час палочки Коха убивают одного украинца. Еще четверо в это же время «подхватывают» заболевание. Один больной открытой формой туберкулеза может заразить от двадцати до тридцати человек. Если тенденция к ухудшению социально-экономической ситуации сохранится, то, по прогнозам, через десять лет уровень заболеваемости туберкулезом вырастет в два раза, а смертность — в 1,7 раза.

Что же произошло? В этом я и пытаюсь разобраться, беседуя с доктором Авербухом, автором книги «Туберкулез: этапы борьбы, обретения и потери». Отдав более полувека службе в областном противотуберкулезном диспансере, где он заведовал консультативным отделением, Леонид Григорьевич, которому в октябре прошлого года исполнилось восемьдесят лет, после юбилея оставил диспансер.

Известный на всю страну опытный фтизиатр, специалист, каких мало, чьи знания и умения архивостребованы сегодня, теперь работает старшим научным сотрудником Украинского научно-исследовательского противочумного института имени И.И.Мечникова. Все дело в его несогласии с позицией и подходами в борьбе с туберкулезом, которые сегодня взяты на вооружение Минздравом по рекомендациям ВОЗ и других международных организаций.

— Находиться в конфликте с государственной системой, работая в этой системе, с моей точки зрения, и неэтично, и неправильно, — уверен доктор Авербух. — А научная деятельность меня устраивает. Я занимаюсь сейчас не конкретными больными, а научно-организационными проблемами с тех позиций, которые считаю верными. Мое убеждение: нельзя уступать завоеванных отечественной медициной позиций. У нас же сейчас, вместо того чтобы усиливать мероприятия по борьбе с туберкулезом, их ослабляют.

Почему? С одной стороны, в угоду международным организациям, которые со своими теориями и стратегиями у нас доминируют. А с другой — в целях экономии средств. Но при этом не исключены коррупционные схемы, при которых тратятся средства на дорогие и не всегда самые лучшие медикаменты и вакцины и бесконечные тренинги с повторением одних и тех же истин, которые, кстати, истине как раз и не соответствуют. И это объявляется «национальной стратегией борьбы с туберкулезом».

Кому он нужен, этот DOTS?

Речь идет о прямой контролируемой терапии, разработанной голландцем Карелом Стибло, так называемой системе DOTS, настоятельно рекомендуемой Всемирной организацией здравоохранения. Однако этот короткий курс лечения туберкулеза, по мнению многих отечественных ученых, существенно уступает разработанной и внедренной в СССР комплексной противотуберкулезной стратегии.

— DOTS навязала нам Всемирная организация здравоохранения, которая себя уже дискредитировала, — поясняет Леонид Григорьевич. — Вспомните историю со свиным гриппом, эпидемия которого была вымышленной от начала и до конца, что уже доказано. Такой же чепухой оказался птичий грипп. Ну не было этих эпидемий! И смертность в тот период была ничуть не выше, чем от обычного сезонного гриппа. Но сколько было совершенно впустую закуплено медикаментов, вакцин, которые потом некуда было девать!

Конечно, в том, что обстановка с туберкулезом серьезная, нет никаких сомнений. В чем же, по мнению ученого и врача, слабое звено новой стратегии?

— В том, что мероприятия, которые препятствуют распространению эпидемии, перестают быть обязательными, — считает Леонид Авербух. — Стратегия DOTS, по сути, отменяет профилактические флюорографические обследования. Вместо того чтобы с помощью обязательной флюорографии здорового взрослого населения как профилактической меры своевременно выявлять легочный туберкулез на самой ранней стадии, стратегия DOTS предусматривает исследование мокроты на наличие микобактерий туберкулеза для людей, у которых кашель с мокротой не прекращается две-три недели. Но позвольте, это уже не выявление болезни, а ее поздняя диагностика.

В советские времена передвижные флюорографические установки регулярно приезжали в села, и раз в два года проводилась проверка всего взрослого населения в обязательном порядке. Теперь о каком выявлении болезни может идти речь? Думаете, сельские жители будут следовать рекомендациям и добираться зимой, в холод и снег, при нашем состоянии транспорта и дорог, в больницы, чтобы сдать на исследование мокроту?!

Чего же следует ожидать при такой стратегии, если уже сегодня мы имеем страшные цифры: ежедневно один-два человека в Одесской области умирают от туберкулеза. Современное лечение по стандартам ВОЗ, с моей точки зрения, неверно. Лечить нужно не болезнь, а больного. И лечить индивидуально. Стандартный краткосрочный курс лечения больных туберкулезом по DOTS приводит к недолечиванию больных и, как следствие, способствует распространению эпидемии.

Сторонник принудительной госпитализации выявленных больных заразной формой туберкулеза, которые уклоняются от лечения, доктор Авербух считает, что, когда в стране официально признана эпидемия туберкулеза, необходимо законодательно закрепить и обязательную госпитализацию, и обязательные профилактические обследования населения. Всего населения, а не только групп риска и работников детских учреждений и общепита.

Прививать нельзя отменять

Не лучшим образом обстоит дело с вакцинацией и ревакцинацией против туберкулеза.

— Вакцинация БЦЖ применяется во всем мире с двадцатых годов прошлого века. В те годы смертность среди детей от туберкулеза в нашей стране, да и в мире, была очень высока, — рассказывает доктор Авербух. — Поэтому постановлением Государственного комитета обороны в годы войны вакцинацию сделали обязательной. Детей прививали против туберкулеза сначала в роддоме, а затем каждые шесть-семь лет в обязательном порядке проводилась ревакцинация детей и подростков с отрицательной туберкулиновой пробой. Именно благодаря этим мерам вскоре детская заболеваемость туберкулезом резко пошла на убыль.

А что происходит сегодня? Сначала сняли с повестки дня вакцинацию молодых людей до тридцати лет. Теперь, согласно проекту концепции новой программы противодействия туберкулезу, продолжают сокращаться профилактические меры. Предусмотрена отмена ревакцинации в семь и в четырнадцать лет. Осталась лишь прививка новорожденных. Роль СМИ, рассуждающих, так ли необходимо делать эти прививки, неблаговидна. Есть и лжеученые, поддерживающие такую позицию. Давайте не забывать, что в инструкции на каждый медикамент или вакцину указывается, что могут быть осложнения. Но от того, что иногда на головы падают балконы или происходят крушения самолетов, балконы не перестают строить, а на самолетах — летать.

Но может, наша медицина сама себя скомпрометировала, закупая дешевые некачественные вакцины?

— Несомненно. Но если бы дешевые! — возмущается Леонид Григорьевич. — Одна доза высокоэффективной вакцины БЦЖ московского производства стоит на российские деньги рубль шестьдесят копеек. А Украина закупает вакцину датского производства, одна доза которой стоит в десять раз дороже и ничем не лучше. Как не усмотреть в этом коррупционную схему?!

При этом ассигнования на борьбу с туберкулезом сокращаются. Экономить в нашей ситуации со стороны правительства безответственно и просто опасно. Ведь сегодня в Украине распространена крайне серьезная триединая эпидемия: СПИД, туберкулез, наркомания. Все больше выявляют трудно лечимые лекарственно устойчивые формы туберкулеза. Такие больные должны находиться в специальных условиях и в специальных отделениях. Ведь при контакте эти больные, выделяющие устойчивые микобактерии, могут стать источником супер-инфекции для других больных, у которых тоже возникнет лекарственная устойчивость.

Кроме того, в Украине все еще очень низка культура брака и распространены непланируемые беременности, чего почти нет в цивилизованных странах. Поэтому, а также из-за отсутствия обязательной флюорографии у нас рожают женщины с открытой формой туберкулеза, и выясняется это только в родильных домах.

Тяжело. Горько. Страшно. Знать о том, что происходит вокруг и среди нас. Но если замалчивать проблему, заталкивать ее поглубже, делать вид, что ее как бы и не существует, станет еще хуже. Какой же выход из положения? Понятно, что в одном отдельно взятом диспансере, городе или области эту проблему не решить. Должна быть озабоченность, добрая воля и честные намерения руководителей нашей медицины, понимание ситуации и поддержка со стороны государства. Иначе никак.

Вспомнился мне один из экспонатов Музея истории борьбы с туберкулезом — переходящее красное знамя. Подумалось: это ностальгия по дням минувшим?

— Нет, — как будто прочитав мои мысли, сказал доктор Авербух, — это не символ несуществующего государства. Это свидетельство трудовых и творческих усилий коллектива, который боролся в соревновании, конкуренции и побеждал.

Наталья БРЖЕСТОВСКАЯ, газета «Юг».