Короткая история одного одесского дома и его обитателей

Посвящается моей прабабушке —
Орли Яковлевне Пуриц.

Утекает время, уходят люди, канут в лета факты... Все это заставляет написать историю нашей семьи, историю с неизвестной стороны. Историю, которая скоро станет непонятной новому и следующему поколениям.

Какие-то факты уже опубликованы разрозненно разными людьми. Иногда они кажутся противоречивыми, поэтому я постараюсь пояснить их, связывая с информацией, которая известна была только нашей семье.

ПУРИЦ

Для Одессы это слово не пустой звук. Фамилия Пуриц уже давно стала нарицательной, по смыслу — «важный», «значительный», а иногда и «заносчивый»...

Менаше Пуриц (Фаликов) родился в Кишиневе (1805?) в семье поверенного-купца.

В 1832 году уже купец 3-й гильдии Менаше Пуриц в Одессе основал дело по торговле ювелирными изделиями и часами "Золотых и серебряных дел мастер М. Пуриц». Магазин находился в доме Посилина на углу улиц Ришельевской, 6, и Дерибасовской, 11.

В 1840 году родился Янкель (Яков) Менашевич Пуриц (1840–1908), купец, гласный Городской думы Одессы.
В 1848 году — Натан Менашевич Пуриц (1848–1897, Одесса-СПб, адвокат).
В 1850 году — Иосиф Менашевич Пуриц (1850–?, Одесса, купец).
В 1867 году старший сын Яков Менашевич Пуриц женился на Еве (Эвве) Мироновне Лев, урожденной прибалтийской немке (купчихе).
В 1868 году у них родилась дочь Орли (Ольга) Яковлевна Пуриц (1868–1948?, Одесса — СПб — Москва — Одесса).
В 1872 году родился сын — Александр Яковлевич Пуриц (1872–1935?, Одесса — Петроград — Константинополь, купец).
В 1878 году родился сын — Яков Яковлевич (Ян Янович/Иван Яковлевич) Пуриц (1878–1918, Одесса — до 1907, Рига — до 1914, Курган — до 1918).

Как и водится, старший сын Яков Пуриц продолжил ювелирную коммерцию отца и в 1870-х годах выкупил весь дом Посилина. Затем, уже со своим старшим сыном Александром, развил фамильное дело настолько, что в 1893 году здание было перестроено в двухэтажное здание — «доходный дом», приспособленное для размещения магазинов и контор крупного бизнеса, сделав угол улиц Дерибасовской, 11, и Ришельевской, 6 известным всей Одессе как дом Пурица.

ДОМ НА УГЛУ ДЕРИБАСОВСКОЙ, 11, И РИШЕЛЬЕВСКОЙ, 6

Так здание выглядит сейчас

Так здание выглядит сейчас

Раньше здание выглядело так (на переднем плане)

Раньше здание выглядело так (на переднем плане)

В настоящее время это дом в два этажа, с колоннами, обращенными на перекресток улиц. Здание было построено в 1956 году по проекту архитекторов И.М. Абрамовича, Г.М. Готгельфа, Л.А. Черлениовского для Одесского отделения государственного банка СССР. В доме же, который располагался на этом месте первоначально, находился магазин «М. Пуриц — Бриллиантовые, золотые, серебряные изделия и карманные часы».

За исключением магазина и личных покоев, в которых жила семья, остальные помещения Яков Менашевич Пуриц сдавал в аренду под магазины и конторы, или, как сейчас принято говорить — под офисы компаний. Нахождение некоторых магазинов и контор наложит свой отпечаток на судьбу его детей.

После смерти Якова Пурица в 1908 году дом принадлежал его жене Еве, которая вместе со старшим сыном Александром возглавила семейное ювелирное дело, что уже было не совсем обычным. Однако судьба детей заставляла Еву не оставлять без своего контроля семейное дело.

В 1920-м году дом был реквизирован, однако за Евой Пуриц оставили покои из шести комнат, в которых после ее смерти с 1930 года до сентября 1941 года жила старшая дочь — Орли Яковлевна Пуриц, у которой на воспитании с 1938 года была 8-ми летняя Майя, внучка по линии младшего брата — Якова Яковлевича Пуриц, расстреляного белочехаими в 1918 году в г. Курган.

О «жителях» этого дома хорошо рассказано в проекте Ю. Парамонова «Об Одессе с любовью!». Не претендуя на авторство, приношу свои извинения автору и рискну привести некоторые выдержки из его труда.

«...С 1889 года и до 1914 года в доме располагался книжный магазин французской книги Георгия Ивановича Руссо. Сам Георгий Иванович был комиссионером Императорского Новороссийского университета. Очевидно, одесситы очень любили французскую книгу. В магазине Георгия Руссо была напечатана или собрана, что вероятнее всего, в 1913 году книга Александра Дерибаса «Старая Одесса. Исторические очерки и воспоминания».

В эти же годы (1889–1906 гг.) работал и книжный магазин Суворина «Новое время», где, согласно рекламе от 1889 г., принималась подписка на все газеты и журналы.

В том же 1889 г. работала банкирская и меняльная контора Моисея Лившица и контора Высочайше утвержденного акционерного общества Жирардовских мануфактур, сохранивший название до 1941 года, как Жирардовский магазин».

В 1910-е годы во внутреннем дворе располагался фабричный склад земледельческих машин и прочих английской компании «Рустон Проктор и Ко лтд». Доверенным фирмы был латыш — инженер Р. Яан.

С 1911 года в здании, в помещении № 6, разместилось Одесское отделение Сибирского торгового банка, в котором служил бухгалтером А. Файнзильберг, отец Ильи Ильфа.

В 1920-е годы, после реквизиции, в здании располагается Управление городскими недвижимыми имуществами, губернская жилищная комиссия, во главе М.М. Вихман, 2-я государственная нотариальная контора.

Уже в те годы в доме располагалось Одесское отделение торгово-промышленного банка СССР (Промбанк). Контора банка располагается в здании и в наши дни, но уже не СССР, а Национального банка Украины.

В работе Н.В. Новикова «Ленин и деятельность искровских групп в России (1900–1903 гг.)» указано, что газета «Искра» высылалась из-за границы в Россию в том числе и по адресу Одесса, Ришельевская ул., д. 10, торговый дом Бродской и Ко, контора «Пуриц и Рубинштейн» и в этом доме № 10 в 1900-е годы принимал пациентов родственник Якова Пурица доктор по внутренним болезням Константин Николаевич Пуриц, позже ставший старшим врачом Еврейской больницы, пожертвования которой делал и Яков и Ева Пурицы.

Кстати, первое известие о гастролях Сони — Золотой Ручки в Одессе зафиксировано в местной периодике за 1869 год. Тогда был дерзко ограблен один из лучших ювелирных магазинов — М. Пурица, на Ришельевской. Похищенное оценили в 10 тысяч рублей серебром. Дележ драгоценностей осуществлялся на квартире Блювштейн. Из всех уворованных вещей полиции удалось разыскать лишь дешевые серебряные серьги и около 400 рублей, полученных похитителями от реализации ювелирных изделий.

Что касается самого ювелирного магазина, Ростислав Александров в своем очерке «Четыре угла» приводит упоминание Валентина Катаева из рассказа «Кладбище в Скулянах»: «Лучшим считался магазин Пурица и Ко, у которого можно было приобрести неслыханной красоты дамские часики чистого золота и даже усыпанные алмазиками».

Сохранилось много документов, чтобы можно было узнать, какие конторы и магазины квартировали в нем. Но не один документ не передаст атмосферу вольнодумства, которой этот дом был наполнен до 1917 года, начало которому было положено расположенным в доме книжным магазином французской книги Георгия Ивановича Руссо (бывшего комиссионером Императорского Новороссийского университета, гуманитария и вольнодумца того времени) и атмосферой Одесского Коммерческого училища им. Николая I, выпускниками которого были все дети Якова и Евы Пуриц.

ДЕТИ ЯКОВА МЕНАШЕВИЧА И ЕВЫ МИРОНОВНЫ ПУРИЦ

ДОЧЬ

В 1868 году родилась дочь Орли (Ольга) Яковлевна Пуриц (1868–1948 ?, Одесса — СПб — Москва — Одесса).

С 16-ти лет Ольга, увлекшись революционными идеями примкнула к народовольцам, с 1884 г. участница народовольческой группы Веры Николаевны Фигнер — российской революционерки, члена Исполнительного комитета «Народной воли», позднее эсерки. Ольга, после разгрома «Народной воли» и ареста В.Н. Фигнер, после того, как о ее «дружбе» с народовольцами стало известно в семье, была отправлена в СПб к своему дяде Натану. Из ее рассказов внучке Майе известно, что, вплоть до возвращения в Одессу в 1930 г., Ольга Яковлевна проживала в Санкт-Петербурге, затем в Москве, где поддерживала тесные отношения с другой ветвью Пурицев, однако причину своего возвращения и о своей жизни все эти годы никогда не рассказывала, посылаясь на то, что это истории не для ушей девочки подростка, которую она воспитывала с 8 до 18 лет.

В 1938 году к Ольге Яковлевне в Одессу привезли из Челябинска внучку Майю — дочь племянника Родиона Яковлевича Пуриц, главного редактора газеты «Златоустовский рабочий, которого арестовали 1938 году. Ни у самого Родиона Пуриц, ни у его жены Галины не было других близких родственников, кроме Ольги — старшей сестры Якова Яковлевича Пуриц.

В 1941 году во время осады Одессы Ольга Яковлевна приняла решение эвакуироваться с внучкой Майей в Кисловодск, где практиковал родственник по Московской ветви В.С. Пуриц — сын Семена Николаевича Пуриц, присяжного поверенного в Москве и его жены Марии Львовны, скрипачки.

Брат Семена, Константин, был в Одессе профессором-медиком, возглавлял Еврейскую больницу. Был придира и деспот, но больница в его руках была на весьма приличном уровне, а сам Пуриц был очень знающий, талантливый врач, а не только администратор.

Вскоре на Кавказ, (Минеральные Воды и Кисловодск) приехали эвакуированные из Ленинграда Пурицы (ленинградской ветви).

В августе 1942 года Кисловодск был оккупирован немецкими войсками. Всем ранее эвакуированным было приказано вернуться в прежние места проживания. Ольга Яковлевна с внучкой Майей вернулись в Одессу, но с чужими документами, из которых следовало, что вернулись тетка со своей племянницей. Фамилия стала украинская, что и позволило им безопасно пережить оккупацию до освобождения Одессы в 1944 году.

Умерла Ольга Яковлевна в Одессе в 1948 году, до последнего дня заботясь о внучке. Умерла под чужой фамилией и в чужом доме, в котором они приютились после возвращения из Кисловодска.

СТАРШИЙ СЫН

В 1872 году родился Александр Яковлевич Пуриц (1872–1935?, Одесса-Петроград — Константинополь).

Александр, как все дети Якова Менашевича, окончили Ришельевский лицей, затем Одесское коммерческое училище (1888–1889 г.г.) членом попечительского совета которого которого он являлся с 1898 года.

Шарж Михаила Линского

Шарж Михаила Линского

Александр Пуриц слыл в Одессе удачливым коммерсантом, известным меценатом и даже большим любителем лошадей. О страсти Александра Яковлевича к лошадям упоминается в рассказах Якова Бутовича «Лошади моего сердца. Из воспоминаний коннозаводчика».

Только я хотел сесть и ехать кататься, как ко мне быстро подошел Пуриц, местный богач, владелец самого крупного ювелирного магазина в городе и домовладелец. Пуриц имел городских и призовых лошадей. Это был еще молодой человек, красавец-еврей, местный ловелас и сердцеед. Одесситы звали его «наш Саша Пуриц» или же «гроссе Пуриц», имея в виду его богатство. «Продайте кобылу, Яков Иванович, предлагаю вам 800 рублей», — сказал «гроссе Пуриц». «Нет, не продаю», — ответил я. Пуриц загорелся и, как страстный человек, стал делать надбавки и наконец назвал сумму в 1500 рублей. Цена для Одессы за кобылу была действительно внушительная, но я отказался ее продать, сел в «эгоистку» и уехал. А Фурия стала популярнейшей лошадью в Одессе. Новости в южных городах, в особенности таких оживленных, как Одесса, разносятся с быстротою молнии. А потому уже вечером во всех кофейнях — и у Фанкони, и у Робина, и у Семадени — только и было разговоров, что про Сашу Пурица и про то, что он давал за кобылу 1500 рублей.

Александр Яковлевич с легкостью «зачинал» новые дела и коммерцию. Так, после пожара в ночь с 15 на 16 июня 1898 года в доме 8 по ул. Ришельевской, который перекинулся на дом Пурица и причинил незначительные повреждения крыши, основал общество «Пуриц и Рубинштейн» на Пушкинской, 5, тел.7-48. По указанному телефону могли обратиться «недостаточные студенты» коммерческого училища им. Николая I, чьим попечителем как раз и числился Александр Яковлевич.

Однако приближался 1914, а затем и 1917-1918 годы. В 1918 году старший сын Александр Яковлевич эмигрировал в Константинополь, где открыл русский ресторан. Семьей Александр так и не обзавелся, умер и похоронен в Стамбуле. Покинув Советскую Россию, Александр во второй половине 20-х годов 20 века оказывал помощь советским нелегалам, работающим в Европе, но это совсем отдельная история.

МЛАДШИЙ СЫН

Фотография Я.Я. Пурица. Около 1885 г.

Фотография Я.Я. Пурица. Около 1885 г.

В 1878 году родился Яков Яковлевич (Ян Янович/Иван Яковлевич) Пуриц (1878–1918, Одесса — до 1900, Рига — до 1912, Курган — до 1918 гг.)

Валентин Катаев в своей повести «Хуторок в степи» пишет: «...Дальше я заходил к братьям Пуриц на Ришельевской и к Фаберже на Дерибасовской...»

На самом деле младший сын Яков, будучи любимцем отца, не был вовлеченный в семейное ювелирное дело, поскольку увлекался литературой (вспомните книжный магазин) и был заражен примером старшей сестры, состоящей в каких-то тайных обществах, во что был посвящен более своих родителей. Вольнодумство не предполагало занятие фамильным делом.

В юности, оказавшись раз в СПб-ге Яков более не возвращался в Одессу, а посвятил себя борьбе с самодержавием, но, будучи дружным с латышем инженером Р. Яан, — доверенным компании «Рустон Проктор и Ко лтд», квартировавшей в фамильном доме, — зарабатывал тем, что выполнял отдельные коммерческие поручения фирмы в Риге. В Риге Яков встретил свою любовь, оформить брак с которой не позволяли им их революционные убеждения. Зато Рига и конспирация повлияла на то, что все больше Яков стал представляться как Ян Янович из Риги. В 1906 году Яков с мамой своего будущего ребенка (по неизвестным причинам ее имя никогда не упоминалось в семье) приехали в Одессу, где 6 мая 1906 г. появился на свет сын — Родион Яковлевич Пуриц, внук Якова и Евы Пуриц, племянник Ольги Яковлевны Пуриц и мой дед.

Как водится среди революционеров, молодые, оставив на руках Евы Мироновны внука Родиона, сами умчались в Ригу и СПб «бороться с самодержавием». Этому также способствовал и еврейский погром в Одессе в 1905–1906 гг. Если Александр был в Одессе «своим» евреем, то и Ольга и Яков — были «чужими», что могло навлечь беду на них и на семейное дело.

В период до 1912 года Яков был арестован и сослан в Зауралье. Но с началом первой мировой войны он уже был солдатом 34-го запасного полка, в составе которого принял активное участие в установлении Советской власти в Кургане под именем Ян Янович (Иван Янович/Ян Иванович) Пуриц.

Чтобы понять что происходило с Яковом Яковлевичем далее и с кем его свела судьба в этом самом «установлении», лучше всего привести выдержки из книги "История родного края Зауралья" (Южно-Уральское книжное издательство, 1975, Челябинск).

«...Подъем рабочего движения ускорил большевизацию Курганского Совета. 18 ноября 1917 года состоялось заседание Курганского Совета рабочих и солдатских депутатов. На нем присутствовали 135 делегатов, Совет избрал председателем исполкома большевика П.Я. Гордиенко. Затем были проведены выборы нового исполкома. В его состав вошли 20 человек, в том числе 13 большевиков. С этого дня Курганский Совет стал большевистским.

Я.Я. Пуриц, бывший солдат 34-го запасного полка, был включен в состав исполкома как беспартийный, но уже в конце декабря 1917 на общем собрании Курганской организации Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков) по рекомендации представителя ЦК РСДРП(б) Ястржембского участники собрания единогласно приняли Я.Я. Пурица в члены партии.

На этом же собрании по предложению председателя исполкома Курганского Совета депутатов Гордиенко было решено передать издававшуюся в Кургане газету «Новый мир» в ведение исполкома Курганского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Собрание также приняло решение о переименовании большевистской газеты «Новый мир», и с 3 января 1918 года газета стала выходить под названием «Известия Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». Редактором этой газеты партийный комитет назначил Пурица...

В архиве г. Курган нашлась единственная фотография: Я.Я. Пуриц, 1918 г.

В архиве г. Курган нашлась единственная фотография: Я.Я. Пуриц, 1918 г.

Памятная плита в Кургане

Памятная плита в Кургане

На станции Курган в мае 1918 года сконцентрировалось 6 эшелонов с 2700 солдатами и офицерами. По указанию реакционных офицеров белочехи разоружили советскую железнодорожную охрану и отказались следовать по маршруту. 1 июня 1918 года мятежники предъявили Курганскому Совету ультиматум: передать в их руки всю власть в городе.

Соотношение сил было явно неравным, но защитники Кургана отвергли требования белочехов. Тогда на рассвете 2 июня 1918 года чехословацкие мятежники вместе с курганскими белогвардейцами перешли в наступление на центр города со стороны железнодорожной станции. Им удалось окружить красногвардейские отряды на левом берегу Тобола и разбить их. Во время ожесточенного боя погибло много защитников. Кургана. Часть красногвардейцев была окружена и арестована. В руки врагов попали А.П. Климов, Е.Л. Зайцев, Л.В. Аргентовский, В.В. Губанов, И.Я. Пуриц и другие партийные и советские работники.

15 сентября 1918 года по приказу военного коменданта были расстреляны 10 курганских комиссаров: первый председатель Курганского комитета РКП (б) А.П. Климов, председатель Курганского Совета Е.Л. Зайцев, секретарь Совета С.А. Солодников, редактор большевистской газеты И.Я. Пуриц, комиссар милиции Л.В. Аргентовский, военный комиссар В.В. Губанов, работники ревтрибунала Г.М. Зырянов, Ф.И. Кучевасов, А.Е. Мартынюк и М.П. Грунт.

Жители Кургана увековечили память расстрелянных. В городском саду воздвигнут обелиск, на мраморной доске которого высечены имена героев, отдавших свою жизнь за Советскую власть. Среди них есть и имя Яна Яновича Пурица. Позднее власти города (Курганский горсовет) его именем назвал типографию и одну из улиц города».

Вот так 15 сентября 1918 года закончился жизненный путь Якова Яковлевича Пурица. Но не под своим именем, а под партийным псевдонимом на латышский манер — Ян Янович, Иван Янович.
Так и выбито на обелиске — Пуриц И.Я.

ВНУК (сын Якова Яковлевича Пурица)

В 1906 году (5-го мая) родился — Родион Яковлевич Пуриц (1906–1952, Одесса — до 1924, Красная Армия до 1928, Алчевск — до 1935, Москва 1936, Челябинск, Златоуст, арест 1938, Александровская тюрьма МГБ СССР — 14.04.1951 г.).

Своими родителями Родион был оставлен на попечение Якова и Евы Пуриц. И также, как и их дети, начал свое образование в Ришельевском лицее, но большей частью им занималась бабушка Ева, а все свое свободное время маленький Родион посвящал возне с машинами, благо во внутреннем дворе их была целая выставка (фабричный склад земледельческих и прочих машин английской компании «Рустон Проктор и Ко ЛТД»).

После смерти мужа и после отъезда из страны в 1918 г. старшего сына (Александра Яковлевича) Ева Мироновна наотрез отказалась покидать Одессу — ее «непутевые» дети Ольга и Яков должны иметь куда вернуться, у них все еще есть дом!

В 1919 году пришло известие о гибели младшего сына Якова с подробностями, что послужило твердому решению юного Родиона «занять место отца «в борьбе за светлое будущее». Вольнодумство — опасная и очень заразительная вещь!

По исполнении 17-лет, в 1923 году Родион записался в Красную армию, видимо исправно в ней служил, так как в 1928 году был принят в партию большевиков — ВПК(б), после чего был демобилизован и направлен в город Алчевск Луганской области поднимать металлургическую промышленность страны Советов.

На Алчевском металлургическом заводе им. К.Е. Ворошилова Родиона назначили машинистом и дали место в общежитии № 2, комната 9.

Свидетельство  о рождении Г.С. Лущенко

Свидетельство о рождении Г.С. Лущенко

Запись о браке Пуриц Родиона и Лущенко Ганны 25.05.1929 г.

Запись о браке Пуриц Родиона и Лущенко Ганны 25.05.1929 г.

Запись о рождении Пуриц Майи, 14.03.1930 г.

Запись о рождении Пуриц Майи, 14.03.1930 г.

В ночь на 7 мая 1929 года Родион после «отмечания» с товарищами дня рождения, возвращаясь из депо, в темноте на путях увидел девушку, которая сразу призналась ему, что ночью ее родители, «купив» милость охранника, вытолкнули ее из товарняка, в котором их семью, как раскулаченных кулаков, везли на поселение за Урал. Из всех документов на руках у девушки была только «Посвидка про народження», из которой следовало, что девушку звали Лущенко Ганна Стефановна и что через 10 дней ей исполнится 15 лет (17 мая 1914 года г. рожд.). Родом из села Глинске, Сумской области.

Понимая, что ждет девушку, если ее поймают, Родион спрятал ее у себя в общежитии. Общежитие было не самым лучшим местом спрятать девушку и через 10 дней пришли милиционеры. Ганну, как лицо без документов, поместили в исп. колонию № 139-3. Девушку забирали в отсутствие Родиона и без той самой «Посвидки», и в отсутствие паспорта, которые в то время не выдавали сельским жителям, что позволило придумать историю, мол это его 20-ти летняя невеста, которая приехала без паспорта из села, где квартировала красноармейская часть, в которой служил Родион во время гражданской войны, понятно, что всех ее родных убили белогвардейцы, у нее нет никаких родственников, и они уже давно решили пожениться.

«Легенда» сработала! Как же не поверить красноармейцу, которого уже в 22 года приняли в члены ВКП (б) и которому Партия поручила поднимать промышленность страны? 25.05.1929 года их брак был зарегистрирован. В Книге записей актов гражданского состояния так и записано — Лущенко Ганна Степановна, 20-ти полных лет лет, место проживания — «и. колона № 139-3». Так моя бабушка впервые стала старше аж на целых 5 лет.

После свадьбы молодые обзавелись собственным домом № 43 по ул. Червоноармейской, где 14 марта 1930 года родилась моя мама — Майя Родионовна Пуриц.

В 1934 году, после убийства Кирова, страну захлестнула эпидемия подозрительности, начались повальные проверки происхождения людей. В 1935 году всплыла ложь Родиона Пурица относительно происхождения его жены — Ганны Степановны Лущенко. И ей и ему самому грозил арест — государство всегда жестоко наказывало скрывавших свое кулацкое происхождение. Кроме того, на момент свадьбы бабушке было всего 15 лет, а это тоже статья — уголовная.

По совету своей тети Ольги Яковлевны, Родион в 1935 с семьей выехал в Ленинград к родственникам по линии своего деда, которые осели в Северной Пальмире. Там было принято решение пойти на прием к А. Жданову, уже ставшим в то время первым секретарём Ленинградского обкома партии, с просьбой вмещаться в дело.

Во времена борьбы за Советскую власть в Зауралье, не смотря на разницу в возрасте, А.А. Жданов и Яков Яковлевич Пуриц, редактор революционной газеты Кургана, были в близких товарищеских отношениях, чему способствовало полученное ими обоими совсем не пролетарское образование и причастность к еврейскому роду (бабушка и мама А. Жданова были еврейками).

Редакция газеты «Пролетарская мысль», Пуриц Р.Я. в верхнем ряду, второй справа. Январь, 1938 г.

Редакция газеты «Пролетарская мысль», Пуриц Р.Я. в верхнем ряду, второй справа. Январь, 1938 г.

Дело № 10155 по обвинению Пуриц Р.Я.

Дело № 10155 по обвинению Пуриц Р.Я.

Приговор Военного Трибунала от 28.11.1938 г.

Приговор Военного Трибунала от 28.11.1938 г.

Акт о смерти Пуриц Р.Я. от 17.04.1951 г.

Акт о смерти Пуриц Р.Я. от 17.04.1951 г.

Просьба сына своего погибшего товарища, не осталась без внимания и Пуриц Р.Я. немедленно в 1935 году был рекомендован и направлен Москву, на курсы редакторов газет при газете «Правда», по окончанию которых был направлен в Челябинск, где Родион Яковлевич начинает свою работу редактором газет «Каменский рабочий», затем заведующим промышленным отделом газеты «Челябинский рабочий» и по совместительству — главным редактором газеты «Пролетарская мысль» в г. Златоуст.

1936 ГОД

Началась новая жизнь — Родион Яковлевич оказался на передовой идеологической борьбы за коммунизм в стране и до победы во всем мире!

Бабушку в Челябинске уже стали звать не Ганною, а на российский манер — Галиной.

1938 ГОД

Год максимальных репрессий в стране. Не обошел этот год Р.Я. Пурица. 10 июня 1938 года мой дед, Пуриц Родион Яковлевич, был арестован.

Остается непонятным — три расстрельных статьи, но дали 25 лет тюрьмы. В отличие от присуждения срока на поселение или в лагеря, тюрьма была более суровым наказанием и на практике — это был расстрел, растянутый во времени на количество лет, которые осужденный сможет прожить, вернее — выжить.

А еще максимальный тюремный срок указывал на «важность» осужденного, жизнь которого могла еще пригодиться государству. Если не пригодится, то умрет сам.

25 лет лагерей выдерживали, 25 лет тюрьмы — нет. Родион Яковлевич Пуриц отбывал срок в Норильской тюрьме с 1938 до 1948 года, затем в Александровском централе — тюрьме МГБ СССР, где умер 14 апреля 1951 года.

Опасаясь своего ареста и ареста дочери, бабушка, Галина Степановна, отправила дочь Майю вместе с няней в Одессу к родной тетке мужа, к Ольге Яковлевне Пуриц, которая ее дочери приходилась бабушкой. Это была единственная возможность спасти дочь. Так, в восьми летнем возрасте, для моей мамы начался одесский период жизни, жизни без родителей, жизни с властной и суровой бабушкой Олей. Жизни в страхе, что кто-то узнает, что она дочь врага народа.

Именно Ольге (Орли) Яковлевне девочка Майя будет обязана знанием литературы, любовью к книгам, классической музыке и науке жить под чужими именами (видимо здесь оказался полезным «революционный» опыт Ольги Яковлевны).

Галина Степановна Пуриц, не стала дожидаться мужа из тюрьмы, а в 1941 году вышла замуж за капитана летчика Василия Прокофьевича Костенко, уроженца приазовского села Юрзгуп, Херсонской области, который после возвращения из Испании служил летчиком-инструктором в местной летной школе, и стала Костенко Галиной Степановной.

В 1943 году Василий Прокофьевич Костенко добился своей отправки на фронт, где воевал в эскадрильи штурмовой авиации, летал на штурмовиках ИЛ-2, награждался орденом Боевого Красного Знамени, четыре раза был сбит, дважды над территорией, занятой врагом.

Справка Костенко Г.С. о работе в колхозе от 02.01.1946 г.

Справка Костенко Г.С. о работе в колхозе от 02.01.1946 г.

После освобождения своей родины Галина Степановна в мае 1944 года приехала на Сумщину, где была назначена председателем колхоза «Нова Зірка» в с. Сурмачивки, Глинского района, Сумской области. Председателем Галина Степановна проработала до февраля 1945 года, затем, до 1946 г., председателем Глинского сельского совета Роменского района Сумской области.

В 1946 году вместе с демобилизованным мужем Костенко Василием Прокофьевичем переехала на его родину — ст. Партизаны Генического района Херсонской области, где безвыездно прожила до дня смерти мужа в 1985 году. У них родились еще два сына и дочь.

Галина Степановна всячески скрывала свое первое замужество с арестованным Родионом Яковлевичем Пуриц и только в 1951 г. отважилась получить паспорт, о чем была сделана отметка на ее свидетельстве о рождении.

После смерти отца младший сын, Владимир, забрал мать в Таганрог. Умерла Галина Степановна в 1989 году.

МАЙЯ РОДИОНОВНА ПУРИЦ

Мою маму, после ареста ее отца, в 8-ми летнем возрасте привезли в Одессу и отдали на воспитание бабушке — Ольге Яковлевне Пуриц. Из рассказов мамы знаю, что Ольга Яковлевна была очень немногословна, строга и требовательна. Огромные покои содержались без прислуги в идеальном порядке. Особенно библиотека.
«Тебе бы не бабушку Аделию, а мою тетку Олю...» — это мама замечала, когда я ссылался на доброту бабушки по отцу, к которой я был отправлен и воспитывался до 6 лет.

В 1941 году, во время осады Одессы, Ольга Яковлевна приняла решение вместе с внучкой Майей добираться до Кисловодска, где в то время уже находились в эвакуации их родственники по Ленинградской ветви. Об этом в своем романе «Воспоминания» пишет Елена Пуриц (1910–1997):

«...Эти же сооружения я увидела еще раз по дороге из Ессентуков в Нальчик, когда я с группой эвакуированных из Ленинграда преподавателей ленинградских вузов пешком уходила от завоевывающей Кавказ фашистской армии.

Ленинградских преподавателей привезли в Ессентуки, Пятигорск и Кисловодск в марте–апреле сорок второго года. Жилье нам устроили у местных жителей, кормили и лечили при санаториях, в самих санаториях разместили раненых, все было очень хорошо продумано: на Кавказе было сытно и тепло, лечили там хорошо и умело. Не учтено было только то, что на Кавказ могли прийти немцы. Восьмого августа, когда стало ясно, что захват неминуем, раненым и ленинградцам объявили, что спасаться можно только пешком: транспорта предоставить невозможно. И мы пошли, шли мы медленно и часто останавливались, чтобы посидеть на обочине дороги».

И еще из этого же романа:

«В моей юности, в конце двадцатых, страх внушали слова «социальное происхождение». Хорошо тебе, если ты из рабочих или крестьян-бедняков, несколько хуже, если ты «из мещан», ужасно — «из дворян», «из купцов» — тоже очень и очень неважно. А я была «из купцов». Правда, ни отец мой, ни дед купцами не были, но прадед был, и в метрике у меня стояло это проклятое «из купцов», и я знала, что за это же выгнали из университета моего брата...»

В романе есть и такие строки:

«...За мной и моей няней закрывается дверь. Дверь коричневая, полированная до блеска, а на ней сияет медная дощечка. Я знаю, что на ней написано про моего папу — присяжный поверенный Феликс Яковлевич Пуриц».

Недолго пришлось жить Ольге Яковлевне с внучкой Майей в Кисловодске. Я уже писал, что в августе 1942 года Кисловодск был оккупирован немецкими войсками и всем «иногородним» немецкое командование приказало под страхом расстрела вернуться в прежние города проживания. Ольга Яковлевна с внучкой вернулись в Одессу, но так случилось, что уже под другой украинской фамилией с документами, в которых было указано, что возвращаются тетка со своей племянницей. С тех пор мама всегда называла Ольгу Яковлевну не бабушкой, а тетей.

В 1945 году мама поступала в Одесский строительный институт, для чего ее мать, Галина Степановна, будучи председателем Глинского сельского совета Роменского района Сумской области, «справила» ей новое свидетельство о рождении, в котором были указаны фамилия и отчество по ее второму мужу, как Майя Васильевна Костенко, украинка.

В 1948 году Ольга Яковлевна Пуриц умерла в возрасте 80 лет.

Тогда же мама познакомилась с моим отцом — студентом Одесского Института инженеров Морского Флота (ОИИМФ) Сигизмундом Феликсовичем Трутельницким, уроженцем из Хмельницкой области, отец которого, также как и мамин, в 1938 году был репрессирован и расстрелян как шпион — сын поляка, приехавшего в Украину из Канады.

Судьба отцов и необходимость скрывать это от всех, очень их сблизила. 19 сентября 1952 года, после окончания своих институтов, родители поженились и отправились во Владивосток, куда был распределен отец по окончанию ОИИМФа.

14 июня 1953 года у них родился я, имя мне дали — Сергей и по давней традиции семьи Пуриц — как только исполнился год — отвезли на воспитание к бабушке по папиной линии в г. Дунаевцы, Хмельницкой области.

В 1957 году меня обратно привезли во Владивосток и мы переехали по новому месту работы папы — на Камчатку в Петропавловск, однако в 1959 году меня опять отвезли к бабушке в Дунаевцы.

Все пути из Владивостока и Петропавловска к бабушке и обратно пролегали через Москву, где с 1956 года началась эпоха Хрущева по десталинизации. 30 июня 1956 года ЦК КПСС издал постановление «О преодолении культа личности и его последствий». Началась череда посмертных реабилитаций высших советских чиновников и военачальников.

Письмо из Комитета Партийного Контроля ЦК КПСС в Прокуратуру СССР

Письмо из Комитета Партийного Контроля ЦК КПСС в Прокуратуру СССР

Письмо о реабилитации Пуриц Родиона

Письмо о реабилитации Пуриц Родиона

С 1959 г., мама, каждый раз бывая в Москве, обращалась в ЦК и Комитет Партийного контроля КПСС с просьбой пересмотреть дело своего отца — Пуриц Р.Я. Большую помощь ей оказывали и московские Пурицы.

В 1960 году отца вдруг переводят работать в г. Жданов, в Азовское морское пароходство, где он вскоре был назначен начальником конструкторского бюро и проработал в этой должности 30 лет, вплоть до ухода на пенсию.

В 1962 году мама добилась полной реабилитации своего отца — Родиона Яковлевича Пурица.

Так получилось — я не был ребенком любви. Практически до 6,5 лет я рос у польской бабушки Аделии в Дунаевцах. Потом школа. Родители занимались какими-то своими делами и я был предоставлен сам себе.

Помню в 3-м классе мама в одну из поездок в Москву взяла меня с собой — показать столицу. Мы были в гостях, где все щупали меня, обнимали и охали. А еще я запомнил лежащую на столе огромную скрипку и рояль, который поразил меня своими размерами. Еще какие-то поездки в красивое, очень красивое внутри здание с огромными колоннами у входа. Одно представление поразило меня своей сказкой — это был балет «Щелкунчик».

Помню огромное здание гостиницы «Украина», по которому я со своей подружкой Татой Сапожниковой (дочкой подруги мамы) бегали и катались на лифтах, пока наши мамы занималась какими-то делами в городе. Благо персонал гостиницы относился к нам снисходительно, лифтеры спрашивали — на какой этаж изволите, молодые люди. По возвращению домой мои школьные друзья мне не верили — ни о лифтах до 24-го этажа, ни о костюмах балета «Щелкунчик».

С приездом домой, в Жданов, мама определила меня заниматься музыкой — конечно же, это была скрипка. Учитель, Иосиф Иосифович Вайнер, сам подбирал мне скрипку по росту (по рукам). Проучился я в классе скрипки всего три года — умер Иосиф Иосифович.

Другого преподавателя в Жданове не было. У меня образовалась куча свободного времени и, один раз попав вместе со своим товарищем на водную станцию, я заболел яхтами. И еще книгами — домашняя библиотека была по тому времени огромная, более 1000 книг. Постоянно друзья родителей приходили и брали что-то почитать. Мама вела записи в тетрадке — кому и что давала.

Джек Лондон, Жюль Верн, Марк Твен, Майн Рид и наконец Грин, Катаев, Каверин (Два Капитана), занятие парусным спортом — я точно знал, кем хочу стать.

В 15 лет, в 1968 году, я поступил в Ростовское мореходное училище им. Г.Я. Седова на судоводительский факультет.

В 1965 году польская бабушка Аделия приехала к нам в гости и привезла бумаги — был реабилитирован второй мой дед — Трутельницкий Феликс Францевич.

Вместе с реабилитацией у родителей исчезло то, что их объединило в далеком 1952 году и после моего отъезда на учебу в мореходное училище родители развелись.

«Златоуст» входит в порт Жданов

«Златоуст» входит в порт Жданов

По окончании училища в 1972 году (благодаря красному диплому отличника) я был распределен на работу в родной город Жданов, на суда Азовского морского пароходства. С 1975 по 1979 годы я работал 3-им и 2-м помощником капитана на одном из трех самых больших в то время судов пароходства — на т/х «Златоуст».

Мама несколько раз приезжала подгадывая наши приходы в Жданов и со смотровой площадки над портом вместе с моей женой наблюдала за тем, как т/х «Златоуст» заходит в порт на разгрузку труб большого диаметра, которые мы возили из Италии.

В то время, учитывая мою работу на судах загранплавания, было еще небезопасно рассказывать историю семьи, ее еврейские корни и наличие родственников за границей, тем более покинувших Советскую страну в 1918 году.

Никогда мама не рассказывала мне с какими чувствами она смотрела на огромные буквы «ЗЛАТОУСТ» на борту нашего балкера. Видимо это были непростые чувства. В Златоусте был арестован ее отец, была разрушена ее семья, жизнь. И, видимо, каким-то провидением судьбы я, внук Родиона Яковлевича, работал на судне, носящем имя этого города.

После развода мама уехала из Жданова в Днепропетровск и там, в 1972 году, второй раз вышла замуж. Позже ее семья переехала в Киев. В 2009 году мама умерла, пережив своего второго мужа на 3 года.

В 1974 году я женился. Моей избранницей была Ира Медведева, дочь военного летчика Олега Александровича Медведева и Галины Николаевны (Ноздриной). Родом они оба были из Иваново, но вся служба Олега Александровича проходила в Крыму (п. Багерово), Мелитополе и Жданове, где он служил начальником приемки продукции на заводе «АзовТяжМаш».

В 1978 году у нас родилась дочь, назвали Яной (все же дают о себе знать польские корни по отцу). После окончания школы дочь в 2000 году закончила Кембриджский коледж (Англия), затем в 2005 году — Торонтовский университет (Канада).

Учиться в Канаде — было только ее выбором. Видимо, и здесь сработало провидение — ее прадед Феликс Францевич Трутельницкий, живя и работая в Канаде в 1925 году, приехал в Украину посетить могилу отца. Вернуться обратно ему было не суждено. Поначалу не выпустили из страны Советов, потом встретил свою любовь и жену Аделию Станиславовну Регульских, потом родились дети — Мичислав, Сигизмунд, Люда. А потом наступил 1938 год и арест.

Дочь после окончания университета живет в Канаде. Замужем. В 2011 году у них родился сын, Виктор. Мой внук.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Написал только самое главное. То, что касалось моего деда, мамы, меня. Написал для того, чтобы дочь, внук и их потомки знали свои корни, смогли понять с какими целями жили их деды и прадеды, чего они хотели добиться и что из этого получилось.Такое знание и опыт — бесценны.

Такая информация обязательно должна передавать следующим поколениям. Прежде всего, для самоидентификации, для понимания жизни такой, какая она есть. Зачастую история своей семьи может быть источником жизненных сил, может помочь почувствовать собственную значимость и уникальность, осознать собственную жизнь.

По итогу, жизнь трех поколений Пурицев была поломана большевистской и советской властью. В конечном итоге оказалось, что они жили... ради выживания. Зато с гордостью читаю:

"ОДЕССКИЙ ВЕСТНИК", 1892, No 102.
Гласный думы Я.М. Пуриц по случаю своей серебряной свадьбы пожертвовал 2000 руб. на учреждение кровати его имени в еврейском сиротском доме. Пожертвование это пришлось весьма кстати, так как финансовое положение еврейского сиротского дома в виду значительных расходов по содержанию открытой в этом году при заведении земледельческой фермы очень незавидно.

Михаил Эльман

Михаил Эльман

Или вот еще:

Саул Иосифович Эльман, отец всемирно известного скрипача Михаила Эльмана, одного из «Великолепной Тройки» солистов Карнеги-Холла (США), в своих воспоминаниях пишет — «...Благодаря мадам Пуриц (Еве Мироновне), которая превратила свой огромный дом в приют для нищих талантливых детей, учитель скрипки Александр Фидельман послушал маленького мальчика (Мишу) и предложил учить его бесплатно...»

Бунтарский дух коснулся только «южной» ветви Пурицев. Иван Бунин вскользь упомянул в романе «Окаянные дни» родственницу одесских Пурицев из Каменец-Подольской губерни — Эстер Пуриц.
В главе «Тут была смесь анархистов с уголовщиной...» И. Бунин пишет:

«...В период интервенции в Одессе действовало огромное количество контрразведок... В «Моревинте» под кличкой Надежда в это время работала 16-летняя Эстер Пуриц, участница анархистского движения с 1918 года, познакомившаяся в подполье, а затем вышедшая замуж за анархиста с 1909 года Александра Улановского, который был старше ее более чем на 10 лет. В подпольной анархистской контрразведке, а затем и в легальный период в Одессе чаще всего он работал под псевдонимом Алеша Черный...»

Для понимания этих строк приведу пояснения:

«Моревинт» — «Молодой революционный Интернационал» — подпольная боевая молодежная организация в Одессе. Действовала с августа 1918 г. по апрель 1919 г. против австро-немецких и французских интервентов, против режима гетмана Скоропадского и белогвардейцев Гришина-Алмазова. Выступала за «Единый революционный фронт», объединив в своих рядах приверженцев коммунистов, левых эсеров, максималистов, анархистов. В организации было более 150 человек и несколько боевых вооруженных отрядов.

Улановский Александр Петрович (Израиль Хайкелевич) (1891–1971) — анархист, революционер, сотрудник Разведупра РККА. Персональный пенсионер союзного значения. Умер в Москве.

Сама Эстер, после возвращения из лагеря в 1956 году, вместе с дочерью Майей и ее сыном эмигрировали в Израиль где Эстер умерла в 1986 году. Дочь жива до сих пор.

В начале 1980-х годов, в эмиграции, Улановская оставила мемуары «История одной семьи», в которых подробно описана не только о работе мужа, но и о своей. Захватывающей силы мемуары.

А вот «северная» ветвь, С-Петербургские и Московские Пурицы, больше тяготели к искусству, музыке, литературе и наукам. Но это уже другая история.

Я не ставил себе цель подробным образом рассказать о судьбе всех членов огромного «клана» Пурицев. Считаю достаточным привести начальные ниточки для поиска и изучения.

Главное, просто передать эстафету.

Сергей ТРУТЕЛЬНИЦКИЙ.
Все фотографии предоставлены автором.

Украина. Мариуполь.
18.04.2019 год.


Другие воспомиания и мемуары читайте здесь.

Оцифровка пленки
Реклама альбомов 300
Реклама альбомов_2  300