|
 На главную страницу сайта |
Игорь ПОТОЦКИЙ "Тиква"
Над Парижем многоточье туч и дождь, которому, как кажется, не будет конца. Но Париж, как и всегда, красив, и по нему бродят толпы туристов. А я лично себя туристом не чувствую, потому что седьмой раз в Париже, и здесь со мной случалось за долгие недели всякое, ведь этот город уже давно вписан в мою жизнь. У меня здесь много друзей и знакомых, но в первый же день, приезжая сюда, я звоню художнику Николаю Дронникову, которого знает вся русско-парижская эмиграция, а еще его работами восторгаются в Москве, Питере, Пскове, Киеве, Одессе, Харькове, Симферополе, Лондоне и Барселоне.
Сорокадвухлетним эмигрировал русский живописец и график Николай Дронников из Москвы в Париж. Перед эмиграцией в Подмосковье сжигал свои картины и рисунки. Не хотел никому оставлять, боясь, что чекисты вычислят, что он хочет остаться во Франции, и в последний момент не дадут ему вырваться из совдепии. Холсты и бумага сгорели быстро, а ему показалось, что на снегу проступила кровь. У него прекрасная школа, у этого 78-летнего художника из России: учился в московском художественном училище 1905 года, потом в "Суриковке". И еще одно особенное учение прошел, встретившись в 1968 году во Франции с Марком Шагалом, сказавшим ему, что художнику необходима свобода. Так сказал великий Шагал и мимолетно улыбнулся каким-то своим воспоминаниям, может быть, о Витебске или Париже, каким тот был во время его молодости. Но своей улыбкой он как бы запечатал фразу, произнесенную им, о первостпенности для любого творца свободы.
Дронников переселился во Францию в 1972 году. И начал свою летопись России в эмиграции. Он рисовал потомков Пушкина, Гончарова, Воронцова, Одоевскую, выискивал и публиковал в своих книгах, сотворенных вручную, крошечными тиражами, картины и рисунки Ларионова и Гончаровой, портреты Андрея Тарковского, Александра Галича, да и тех деятелей русской культуры, которые наезжали в Париж мимолетно, — Рихтера, Окуджаву, Любимова, Анастасию Вертинскую, Владимира Высоцкого, Иосифа Бродского... Он одним из первых начал на своем станке печатать книги Геннадия Айги, часто давая им собственные названия, к примеру, "Дитя-и-роза". Во многом благодаря этим книгам стихи Айги попадались на глаза западноевропейским переводчикам.
Но вместе с тем он всегда продолжал создавать и станковую живопись, свободную и чисто свою, дронниковскую. Париж под снегом. Париж ранним утром. Ночной Париж. Город был разным на этих картинах, но он пленял ценителей живописи какой-то необычной прелестью, накатом чего-то светлого и непредсказуемого, чего не было на картинах других художников, думающих, прежде всего, о своем пиаре.
Дронников никогда себя не пиарил, он раскрывал ДРУГИХ. Вот усталый Рихтер, пальцы его опали, в глазах много грусти. Вот собор, связанный с именем Андрея Тарковского, а вот и сам Тарковский, погруженный в себя. Печальный Александр Галич. Усталая и счастливая Алла Демидова... Тысячи рисунков. Тысячи человеческих лиц. Десятки дронниковских книг, сразу же становящиеся раритетами.
Свои книги и рисунки он легко раздаривает — впрочем, не все. Бережно хранит портреты Ростроповича (в этом году уже выпустил о нем три книги), Окуджавы, Высоцкого, Рихтера, Геннадия Айги. Радуется, когда его рисунки печатаются в Париже, Москве, Питере. Недавно в Одессе вышла книга "Поэт и художник", где опубликованы воспоминания Дронникова об Айги и стихи Айги, посвященные Дронникову. Художник рад и говорит: "Когда-нибудь Айги будет цениться не меньше Хлебникова".
У Дронникова сотни рисунков о парижских клошарах. Тоскливых, печальных, смелых,
неожиданных, плачущих. И теперь уже мне кажется, что на снегу выступает кровь. А его клошары проходят мимо меня, пролетают, как вороны, которых так любит рисовать знаменитый русско-парижский художник.
Четыре часа мы бродим с Николаем Дронниковым по дождливому Парижу. По самому его центру — острову Сите. Он рисует Нотр-Дам, Парижскую историческую библиотеку, бродячих музыкантов на улице Розье. Он не любит, чтобы кто-то видел неоконченный рисунок. Отгоняет, прикрывает его ладонью, но через несколько минут говорит: "Набросок готов!". И какой он у него замечательный получается! Часто всего
в несколько линий, но каких удивительных линий! А он отправляет его в папку и говорит: "Увезешь эту папку в Одессу. Это мой подарок всем одесситам". А я не спорю. Да и кто бы стал спорить на моем месте?
Мы с Николаем Дронниковым уже выпустили несколько книг стихов и прозы, самая моя любимая — "Улица Розье", которая и написалась благодаря его рисункам. А сейчас мы замыслили книгу о Святославе Рихтере, которая обязательно будет напечатана в Одессе. Городе, который великий пианист любил и ненавидел.
Париж
