На главную страницу сайта
Полоса газеты полностью.

Майя Яворовская и ее стихи


В будущем году исполняется полвека как я окончил мехфак одесского политеха. Многие мои однокурсники стали высококлассными специалистами — среди нас есть академики, профессора, известные конструкторы, изобретатели, крупные руководители производства. Но два из них нашли себя в области, далекой от техники. Они стали журналистами, и именно в этом ярко проявились.
Об одном из них, моем самом близком друге Евгении Марголине, я уже писал — он был прекрасным журналистом, как сценарист документально-публицистического кино стал лауреатом Государственной премии СССР, писал замечательные искренние стихи.
В этом очерке я хочу вспомнить другую свою однокурсницу, которой тоже, увы, уже нет с нами, — Майю Яворовскую, журналиста и поэта.
В институтские годы мы не были близкими друзьями, но всегда относились друг к другу с симпатией. Она выросла в небольшом городке Томашполь; в нем же родилась и жила до переезда в Одессу моя мама (помню в их разговоре живой интерес мамы к Томашполю через 30 лет, поиски общих знакомых фамилий, трогательные подробности).
Отец Майи, профессиональный военный, погиб на фронте. В одном из ранних стихотворений Майя писала о себе:

…Я — полька, чешка и украинка,
Кто я еще — сама не ведаю…
…Не знаю, от кого мне влито
Презрение ко всем покорным
И ненависть к антисемитам…

После переезда в Одессу Майя с жадностью впитывала все, что было для нее новым в нашем городе, — театры, филармонию, музеи, выставки, одесскую архитектуру, море, юмор, живую одесскую речь.
Моя однокурсница и друг Инна Гурович (Зильберберг), с которой мы дружим и часто общаемся до сих пор, была одной из самых близких подруг Майи и оставалась ею всю жизнь. Вот что по моей просьбе написала Инна о Майе:
"Бывают люди, которым не надо ничего объяснять, они уже давно тебя поняли. Разве можно забыть ее преданность и заботу обо мне, когда в 1955 году умерла моя мама, и я заболела? Тогда Майю вместе со всем курсом отправили в колхоз. Каждую субботу она приезжала оттуда ко мне, привозила виноград и свою добрую, немного с крестьянской хитрецой физиономию.
Майя нравилась ребятам, но не обзавелась семьей. Но меня всегда поражали ее мудрые советы в семейной жизни, в воспитании моей дочери. Я ни разу не пожалела, что следовала им".
После окончания института Майю направили в Новосибирск, где она неплохо проявила себя как конструктор. Потом была работа в проектном институте и на заводе в Донецке. Параллельно она стала печататься — сначала в заводских многотиражках, потом в городских газетах. Основные темы — культура, искусство. Два года заведовала литературно-музыкальной частью Орского драмтеатра на Урале. С 1969 года — профессиональная журналистская работа в Майкопе в газете "Адыгейская правда" и на радио.
Видимо, ощущая недостаток профессиональных знаний, Майя поступила на филфак Ростовского университета, заочное отделение журналистики которого окончила в 1972 году.
Все чаще публикуются в местной печати и звучат на радио ее стихи, которые она пишет со школьных лет. В 1987 г. Майя стала одним из организаторов Майкопского литературного объединения, в 1989 — Форума молодых поэтов Кубани. В 1991 г. вышел первый сборник ее стихов "Сполохи мои осенние", в 1997 — сборник "Осенний перезвон". Обе эти книжки с автографами Майя мне подарила.
Впоследствии Майя Яворовская становится членом Союза журналистов России.
В полюбившуюся ей Одессу она иногда приезжала — ее тянуло сюда все то, что стало много лет назад открытием для юной студентки. Опять слово Инне Гурович:
"В 1985 г., когда Майе и нескольким ее подругам по общежитию исполнилось 50, они съехались в Одессу, и это было незабываемо. Майя устроила им такую экскурсию по городу и по Литературному музею, что они ходили раскрыв рты".
На наши традиционные сборы однокурсников Майя старалась приезжать; если не могла, присылала свои обращения (иногда — стихотворные), которые зачитывали вслух и очень хорошо воспринимали. Вот отрывок одного из них (1993 г.), в котором явно чувствуется разочарование всеобщим развалом в обществе:

Наше ремесло не для прокорма,
Не дает нам белый "мерседес".
И по содержанью, и по форме
Ты с ним там, где сел,
так там и слез…
И бегут таланты за границу
Счастья долгожданного искать —
Может быть, поймать перо
Жар-птицы,
Может, помянуть чужую
мать.
Нам-то легче
вместе собираться,
Легче вспомнить,
легче позабыть…
Ах, как пахнет белая акация!
Где ты, наша молодая прыть?

Многие стихи Майя посвящала подругам-однокурсницам. Вот о любимой Одессе:

Я салютую юмору Одессы
Каскадом рифмы,
фейерверком слова,
И каждый день
цветы носить готова,
Как безрассудный
молодой повеса,
За возвращенье
из житейских мук
Одним совсем простым
словечком "Или!",
Которым одесситы восхитили
И полонили в свой веселый круг.
Вопросом отвечая на вопрос,
предпочитаю
медленно спешить —
Кто знает,
как с ответом дальше жить,
и кто во что сует
свой длинный нос?
Как в голод — хлеб,
и как арык — в пустыне,
Одесский юмор — кстати.
И — к столу.
Не зря Жванецкий
говорит в пылу,
Что он и в Антарктиде
не остынет.
Я салютую юмору Одессы.

Постепенно в стихах появляются горькие нотки — видимо, сказывается усталость от преодоления житейских трудностей, скудости материальных возможностей, личной неустроенности, одиночества.

А моря нашего и нет!
Остались только грязь
да лужа,
Не чайки, а вороны кружат —
И каркают на белый свет.
Он тоже скоро станет черным.
И лишь какой-нибудь чудак
Нам нарисует за пятак
С каким-то трепетом
покорным
То, наше, море... Май в цвету.
Зеленый шепот
на Приморском...
И в акварели той, неброской,
Узнаем вдруг Одессу… ту…

В девяностых годах начались проблемы со здоровьем — развился диабет. Пришлось ампутировать ступню, а потом и всю ногу. Резко ухудшилось зрение.
С огромным трудом удалось обменять ее квартирку на четвертом этаже без лифта на первый этаж, чтобы она могла иногда выезжать на коляске во двор, в парк.
Майя пыталась продолжать активную творческую жизнь. У нее дома проводились заседания литературной студии, она с трудом, почти не видя, пишет, иногда публикуется. Жить становится все труднее — вторая половина девяностых больно ударила по большинству из нас, а одинокой и тяжелобольной женщине бывало совсем невмоготу.
Мы старались помочь Майе как могли, хотя сами, мягко говоря, не процветали. Одесситы "пускали шапку по кругу". Присылали с оказией деньги и наши однокурсники, эмигрировавшие в Америку. Мы организовывали переводы денег через друзей в Москве, так как из Украины в Адыгею переводить было ненадежно и очень долго. Но все это, конечно, не могло решить главную проблему — прогрессирование болезни.
Точку на этой жестокой истории поставила нелепая случайность, оборвавшая ее жизнь. Майя на костылях подошла к двери, которую неожиданно и резко открыл сосед. Падение, перелом единственной оставшейся ноги, ампутация, отказ почек. В 2001 году Майи не стало.
Память о ней сохраняется у ее подопечных в литературной студии и знакомых, помогавших ей в те труднейшие годы.
Кроме того, поэт навсегда остается в своих стихах. Стихи говорят об авторе больше, чем любое внешнее впечатление, любой рассказ постороннего. В них есть все: неустроенность и сострадание, пронзительная лирика и не сложившаяся личная жизнь, боль от потерь близких, вера в победу добра над злом, искренность, открытость — и не покидающее чувство вины, и многое, многое другое. А в конце — стены комнаты, сжимающие ее мир "до собачьей будки…".
В память о ней предлагаю вниманию читателей некоторые из ее стихов.

* * *
Подвывает в печке весело.
Жмемся к ней мы, я и кот.
Грусть меж нами ноги свесила —
гоним, гоним — не идет.
Ей ведь тоже, грусти, холодно,
тоже норовит к теплу.
Ходики стучат, как молоты.
Нижут время на иглу.
Очень жаль, что эти ходики,
эта печка, даже кот —
не мои. В прокате, вроде бы.
Здесь знакомая живет...

* * *
Напишите мне, пожалуйста,
очень доброе письмо.
Затуманьте вашей жалостью
и обшейте, как тесьмой.
Чтоб смеялась я и плакала,
повидаться к вам рвалась.
Чтоб кусочком самым лакомым
жизнь казалась подле вас...

* * *
Был. И нет. И никогда не будет.
Не придет, не спросит:
"Как живешь?" —
Не промокнет в дождь
и не простудит
горло. И теперь уж не нальешь
ты ему в стакан граненый водки,
чтоб огнем согрела до костей.
Он, кляня дырявую погодку,
Не займет рассказами гостей.
Время для него остановилось
крыльями — на сложенных руках.
Я понять хочу,
а мысль забилась,
как звереныш,
пойманный в силках.

* * *
М. Лукашевской

Доверчивые дети не стареют,
Верны себе и в пять,
и в пятьдесят,
И защищаться так же
не умеют,
Как не умели много лет назад.
Им чаще достается на орехи,
Их ранят чаще,
а порою — бьют.
И все же их доверчивость —
доспехи,
К которым зло и грязь
не пристают.
Доверчивою слабостью
сраженный,
К ногам бросает рыцарь
меч и щит.
Отныне он не воин,
а Влюбленный,
Незащищенность эту защитит.
Да, нынче время тех,
кто резво ходит
По головам, как будто по ковру.
Доверчивость пока еще не в моде,
Но скоро будет.
Право же — не вру!
Ведь даже эти мнимые колоссы,
Когда их больно
о земь громыхнут,
Забыв о спеси,
милостыню просят,
За жалостью к доверчивым идут.

* * *
И тянется к тебе навстречу
Моя продрогшая душа.
И руки положив на плечи,
Тепло вбирает не спеша.
Отогревается с мороза,
Щемит, купаясь в доброте,
И как весенняя мимоза,
Вдруг расцветает в темноте.

* * *
Вращаясь в беличьих кругах,
Встречаясь на бегу, нечаянно,
Мы пишем на черновиках
Всю нашу жизнь.
Всегда случайно.
Надеясь, что настанет час, —
И начисто все перепишем,
Что кто-то остановит нас, —
И мы увидим и услышим
Весь окружающий нас мир
В его пьянящем многоцветье.
Настроим струны наших лир —
И запоем на все столетье...
Увы! Живем, когда живем,
Ни петь, ни видеть не умея,
Не управляя колесом,
Остановить его не смея.
Так, на бегу, и упадем,
К чистовику не приступая,
Так, начерно, и проживем,
Себя круженью уступая...

* * *
Теряю близких —
за грехи, наверно,
Плачу я эту цену дорогую.
И холод, потрясенная, целую,
А на душе невыносимо скверно.

Дом опустел,
а стены лезут в очи.
Я раньше
их совсем не замечала.
Они служили пристанью,
причалом,
Стояли неприметно,
между прочим.

Сейчас их много,
очень много стен.
Сжимают мир мой
до собачьей будки.
Короче стали месяцы и сутки,
Но жду, как раньше,
добрых перемен...

Михаил ГАУЗНЕР.

Полоса газеты полностью.
© 1999-2024, ІА «Вікна-Одеса»: 65029, Україна, Одеса, вул. Мечнікова, 30, тел.: +38 (067) 480 37 05, viknaodessa@ukr.net
При копіюванні матеріалів посилання на ІА «Вікна-Одеса» вітається. Відповідальність за недотримання встановлених Законом вимог щодо змісту реклами на сайті несе рекламодавець.