Незнакомый женский голос по телефону попросил меня дать справку об одесском бланкоиздательстве Шпенцера, о личности владельца заведения и о том, как могло случиться, чтобы бланки похвальных листов, отпечатанные в Одессе в начале прошлого века, оказались в Архангельской губернии, хотя в Москве, Санкт-Петербурге и в Архангельске были свои типографии и бланкоиздательства. Не проще ли было заказать нужные бланки там?
Для меня вопрос сложным не оказался, и я пообещал ответить письмом и прислать свои публикации о Шпенцере, что и сделал. Так как ранее я никогда не видел печатную продукцию бланкоиздательства Шпенцера, то попросил прислать мне копию хотя бы одного похвального листа.
Полученную копию похвального листа я показал коллекционеру Анатолию Дроздовскому. Но его трудно было чем-либо удивить, и он тут же ознакомил меня с образцами бланков, отпечатанных в Одессе и использовавшихся в Смоленской и Полтавской губерниях. Одна похвальная грамота увидела свет в бланкоиздательстве М. Шпенцера, а другая — в одесском бланкоиздательстве Д. Плоткина. У Плоткина для учащихся Смоленской губернии были куплены и бланки свидетельств об окончании училищ.
Бланкоиздательства как заведения для исполнения различных заказов не подлежали специальному учету, ибо сами ничего не печатали, а только разрабатывали макеты бланков и заказывали их печать в типографиях. Очевидно, сотрудников в них было немного, большой известностью издательства не пользовались, стихийно возникали и так же быстро исчезали. Лишь некоторым удавалось удержаться на рынке такой продукции. По этой причине они редко попадали в списки справочников города.
Бланкоиздательство М. Шпенцера, имевшее свою типографию, можно найти в списках заведений печати, а бланкоиздательство Д. Плоткина нигде не встречается. Фамилию владельца заведения не удалось обнаружить даже в списках жителей Одессы. Посему о нем пока ничего сообщить не могу, мне также неизвестен адрес заведения Д. Плоткина.
Чем же занимались бланкоиздательства? В самом названии заведений кроется ответ
— изготовлением различных бланков, в которых нуждался потребитель: канцелярских книг для различных учреждений, амбарных книг, ведомостей об успехах и поведении учащихся всевозможных учебных заведений, бланков сигнатурок для аптек города, билетов для посещения читален, билетов для конной железной дороги (позже — трамвайного депо), фуникулера. Случались заказы на театральные афиши, программы вечеров, концертов. Можно было заказать визитные карточки и паспарту для фотографий, красочные меню для ресторанов и т. п. Естественно, перечень услуг бланкоиздательств не исчерпывается списком, приведенным мною.
Моисей Липов (Филиппович) Шпенцер (1860 — 1927), одесский второй гильдии купец, ранее херсонский мещанин — личность довольно известная. Отметим, прежде всего, что он отец известной поэтессы и писательницы Веры Инбер. До революции ему принадлежали бланкоиздательство, типография и литография, для которых он построил огромное трехэтажное здание в Стурдзовском переулке, 3 (позже — Купальный переулок, а ныне — переулок Веры Инбер), где и сейчас функционирует один из цехов Одесской книжной фабрики. По словам Льва Троцкого, родственника жены М. Шпенцера Фани Соломоновны Гринберг, заведовавшей еврейским девичьим училищем, Моисей Шпенцер был "виднейшим издателем на Юге России", одним из учредителей издательства "Матезис", председателем Общества владельцев предприятий графического искусства, членом Общества взаимопомощи ученым-евреям Новороссийского края и др. О жизни и деятельности Моисея Шпенцера мною опубликовано несколько статей. Вера Инбер напечатала свои воспоминания об отце. Надеюсь, что читателям газеты эти материалы известны, и вряд ли стоит здесь подробно останавливаться на судьбе Моисея Шпенцера.
Но как могли похвальные листы для награждения отличившихся учащихся оказаться в других губерниях России? Не исключено, что бланкоиздательства, хорошо знавшие потребности рынка, при изготовлении бланков заготавливали определенное количество лишних экземпляров. Торговые агенты организаций из других губерний, совершая поездки по служебным делам фирм, знакомились с запасами неликвидной продукции на местах, где могли обнаружить выгодный для себя товар. Почему я пишу — выгодный? Потому что владельцы бланкоиздательств могли в зависимости от величины покупаемой партии продавать свой товар с уценкой. Всегда было выгоднее готовые удешевленные бланки похвальных листов купить на стороне, чем заказывать их полное изготовление у себя дома, тем более что качество одесских похвальных листов было на высоком уровне, а фирма Моисея Шпенцера имела солидную репутацию не только в Одессе, но и далеко за ее пределами.
Рассмотрим имеющиеся в нашем распоряжении похвальные листы столетней давности. Они различных размеров, стандарта на них не было, отпечатаны на добротной плотной бумаге, типографские краски прекрасно сохранились до наших времен, тексты не выцвели, мельчайшие детали рисунков хорошо просматриваются. Все это делает честь типографии М. Шпенцера, два похвальных листа которой мы рассмотрим подробнее.
Первый похвальный лист 20 ноября 1906 года был вручен на основании постановления уездного отдела Полтавского епархиального училищного совета ученице одноклассной церковной школы села Протасовка Анастасии Иоанновне Коран за отличное поведение и успехи в науках, а цензурное разрешение на производство бланка было дано еще 22 февраля 1901 года. Весьма возможно, что бланк был отпечатан в том же году, то есть за пять лет до торжественного вручения похвального листа отличившейся ученице.
В 1901 году исполнилось сорок лет со дня освобождения крестьян от крепостничества. Иллюстрации на похвальном листе посвящены этому большому событию в истории России. Наверху в центре помещен портрет императора Александра II, царя-освободителя, со всеми атрибутами царской власти. Слева — картинка с изображением сценки в крестьянской избе (очевидно, до царского Манифеста), где бесправному крестьянину помещик предъявляет свои претензии, а справа — "Чтение Манифеста в крестьянской избе", где девочка (возможно, единственный грамотный человек!) читает вслух царскую бумагу в кругу крестьян, надеющихся на облегчение своей судьбы, с радостными лицами. Эти благостные картинки, как и те, о которых пойдет речь ниже, выполнены в верноподданническом духе, воспитывавшем у граждан империи глубокое чувство уважения к царствующим особам. Не исключено, что без такой слащавой трактовки картинки могли быть не разрешены цензурой.
По бокам похвального листа — два памятника императору Александру II: в городе Самара и воздвигнутый крестьянами в селе Березовка Киевской губернии. Три рисунка внизу тематически связаны с царским Манифестом: "Чтение Манифеста в церкви", "На Петровской площади в С.-Петербурге", где Александра II приветствуют коленопреклоненные крестьяне, и "Александр II на могиле своего августейшего родителя накануне обнародования Манифеста об освобождении крестьян", где царствующая особа, обняв памятник отца и преклонив колени, как бы советуется с ним в глубоком раздумье перед принятием ответственного решения.
Не менее любопытен второй похвальный лист бланкоиздательства Шпенцера. Цензурное разрешение на него было получено 19 октября 1904 года, а вручен он был ученику Полуборского земского начального училища Каргопольского уезда Архангельской губернии Василию Попову за отличные успехи и благонравное поведение 17 июля 1910 года, то есть спустя более пяти лет после изготовления бланка.
По контуру похвального листа размещено четырнадцать гравюр, изображающих значительные события истории российского государства. Все перечислять не буду, назову лишь несколько: портрет Николая I на фоне морского порта — "Оборона Севастополя (1854)"; "Освобождение славян (1877)" — ликующий народ Балканского полуострова радостно приветствует русскую армию — освободительницу от османского ига; "Основание С.-Петербурга (1703)" с величественной фигурой Петра I; "Избрание Михаила Федоровича, первого царя из рода Романовых (1613)"; "Посольство Ермака в Сибири (1584)"; "Крещение киевлян (989)"; "Возвращение (читай — бегство!) великой армии Наполеона (1812)" и др.
Бланкоиздательство Д. Плоткина в Одессе оформляло подобные документы примерно по той же схеме, что и бланкоиздательство Моисея Шпенцера. В моем распоряжении есть два документа, выданных в 1915 году одному и тому же лицу — учащемуся Зимницкого земского начального училища Смоленской губернии Василю Бондарину. Первый из них — об окончании училища, выданный 26 августа Смоленским уездным училищным советом, второй — похвальный лист, выданный тем же советом за примерное поведение и отличные успехи, показанные Василем Бондариным в 1914 — 1915 гг. Любопытно, что оба документа не имеют цензурного разрешения, что затрудняет указание точной даты изготовления бланков в Одессе. Либо в эти годы были отменены подобные разрешения на бланки, либо владелец указанного бланкоиздательства изготовил их в обход установленного порядка. Время изготовления их можно установить косвенно — по картинкам, сопровождающим свидетельство и похвальный лист: примерно конец 1914 года и начало 1915-го.
Начавшаяся в 1914 году первая мировая война, в которой Россия принимала активнейшее участие, нашла широкое отражение в иллюстрациях бланков упомянутых документов бланкоиздательства Д. Плоткина. Так, например, в центре наверху свидетельства — поясной портрет его императорского величества государя императора Николая Александровича в военной форме с многочисленными знаками отличия. Слева — "Молебен на передовых позициях", справа — "Битва при Бзуре", где изображен рукопашный бой с немцами на мосту через реку, причем в воду падают только сраженные солдаты-немцы. Текст свидетельства обрамляют слева портрет верховного главнокомандующего, его императорского величества великого князя Николая Николаевича и "Подвиг К. Крючкова", а справа — портрет наследника его императорского величества цесаревича Алексея Николаевича в матросской форме. Внизу — портреты генерала от артиллерии Н.И. Иванова и генерала от инфантерии (т. е. пехотного) Н.В. Рузского на фоне двух картинок: "Сражение в августовских лесах" и "Морской бой "Св. Евстафия" с "Гебеном". Все картинки с военными сражениями выполнены в духе победоносных подвигов русских солдат при ужасе повергнутых немецких вояк, хотя в действительности это было не всегда так.
Часть упомянутых изображений можно обнаружить и на похвальном листе того же бланкоиздательства Д. Плоткина. Добавлены здесь сюжеты "Сражение под Сарыкамышем", "Воздушный бой двух аэропланов" и "Битва на Марне". В центре внизу, на групповом портрете, можно найти союзников России — короля Черногории Николая, французского генерала Жоффра, фельдмаршала Д. Френча, короля Сербии Петра, короля Бельгии Альберта, короля Англии Георга V, президента Французской Республики Р. Пуанкаре.
Распространение печатной продукции Одессы по всей стране касалось не только бланков. Одесса была культурным центром Юга России, городом, в котором выходили десятки газет и журналов, имевших подписчиков в разных местностях страны и даже за границей. Одесскую периодику всегда берегли, восхищаясь ее оригинальностью и юмором, показывали как диковинку. Даже сегодня эту историческую и библиографическую ценность можно обнаружить в самых неожиданных глухих закоулках России.
Не буду долго вспоминать о редчайших книжных изданиях одесских печатников. Попробуйте сегодня найти, например, книгу доктора Адольфа Когута "Знаменитые евреи, мужчины и женщины, в истории культуры человечества" в двух томах, увидевшую свет в 1902 году в книгоиздательстве М.С. Козмана в Одессе. Чего стоит только один эпиграф к сочинению А. Когута канцлера Тюбингского университета Г. Рюмелина: "Все лучшее и важнейшее, чем может гордиться наша просвещенная современность, есть не более как наследие трех народов древнего мира: евреев, греков и римлян"! Эту книжную реликвию я получил в подарок от моего московского друга Давида Моисеевича Фрайштата в конце 1990 года, перед его отъездом в Израиль, где он скончался спустя три месяца, в марте 1991-го. У Давида Моисеевича было редкое собрание книг по еврейству, он свободно владел еврейскими языками — ивритом и идиш, но по тогдашним условиям не мог вывезти свое книжное сокровище, посему раздарил его близким друзьям...
Я эту книгу храню как редчайший раритет одесского книгоиздания, как память о дорогом мне человеке — Давиде Фрайштате, но это уже другая история...
Мирон БЕЛЬСКИЙ.