ДАЙДЖЕСТ

Лазарь Любарский: путь к Сиону

Михаил РИНСКИЙ Тель-Авив

"Неважно, дойду ли я, важно, что я на правильном пути. И я уверен, не дойду я — дойдут мои дети".
Л. Любарский, ноябрь 1971

Узники Сиона... Наш народ воздает должное им, первопроходцам, которые с опасностью для жизни и здоровья своего и семьи прорубали брешь в "железном занавесе". Причем до 70-х годов мало кто знал о тех, кто начинал свою работу фактически в подполье еще в годы становления молодого еврейского государства, кто смело вышел из подполья в период хрущевской "оттепели" и Всемирного фестиваля молодежи в Москве и в 60-х годах еще расправлял плечи, читая книги талантливых шестидесятников и самиздат.

Лазарь Любарский — один из тех, в ком провозглашение Израиля в 1948 году вызвало всплеск энтузиазма и желания быть всей душой с теми, кто с первых дней существования отстаивал его независимость. В Лазаре были живы детские и юношеские воспоминания о родном бессарабском городке Бельцы, в 30-х годах еще румынском, где он родился в 1926-м и жил до 1941 года.

В том самом городке — герое знаменитых мюзикла и песни "Майн штетелэ Бэлц", восхитивших в свое время Нью-Йорк, а потом и весь мир.

Еще в 1930 году евреи, которых тогда в Бельцах было свыше 14 тысяч, составляли 60 процентов населения городка. Работали пять еврейских школ, еврейская больница, дом престарелых. Городок был небольшой, но с солидным культурным потенциалом. Достаточно сказать, что Бельцы дали еврейскому народу таких известных поэтов ХХ века, как Яков Фихман, писавший на иврите и идиш, и Эфраим Ауэрбах, писавший на мамэ-лошн. В основном же евреи занимались торговлей, ремесленным производством, а кто и сельским хозяйством. Дед Лазаря был ремесленником, а отец Моисей Любарский заведовал складом. У них с женой Шифрой было двое детей: дочь Рахель и сын Лазарь. Улица, на которой жили Любарские, была сплошь еврейская.

Дома говорили на идиш, дети знали его хорошо, но учились в ближайшей русской школе.
В 1940 году Любарские, как и большинство евреев Бессарабии, приветствовали Красную Армию, но с ее приходом работа еврейской общины фактически прекратилась, закрылись еврейские школы.

Когда в 1941 году началась война, первыми же бомбардировками были сожжены и уничтожены две трети деревянных домиков города.

Семья Любарских успела эвакуироваться. Оставшихся евреев ждали расстрелы, лагеря, гетто… В казахстанском колхозе 15-летний Лазарь, до войны успевший окончить 8 классов, работал наравне со всеми. В 1943 году и он был призван в армию, направлен во Фрунзенское авиационное училище. 9 мая 1945 года, в День Победы, борт-радист Лазарь Любарский отмечал свое 19-летие. Гвардии старшина продолжал службу еще три года, завершив при этом среднее образование, так что в год демобилизации, в 1948-м, он поступил в Одесский электротехнический институт и в 1953 году получил диплом с отличием инженера по автоматике, телемеханике и связи.

Родители после войны вернулись в Бельцы.
Лазарь еще учился в институте, когда была принята резолюция ООН и провозглашено создание еврейского государства. Среди евреев — студентов института, как и среди еврейской молодежи всего Союза, реакция на это событие — бурный всплеск национального самосознания, тем более, что молодое государство сразу же оказалось под угрозой захвата соседними враждебными арабскими государствами. То, что СССР поначалу поддержал Израиль, еще более подогрело страсти евреев страны, а вести об отрядах добровольцев всего мира, отправлявшихся на помощь Израилю, подвигли и советскую еврейскую молодежь влиться в ряды защитников и строителей молодого государства.

В надежде на такую возможность евреи СССР стремились как можно больше узнать о Палестине и Израиле. Началось создание кружков идиш и иврита. От имени 16-ти студентов-евреев из Одессы Лазарь Любарский, тогда уже молодой член КПСС, отправил письмо в Москву, в единственное в Союзе еврейское издательство "Дер Эмес" с просьбой прислать материалы для изучения идиш, ничуть не предвидя отрицательного ответа, и тем более не опасаясь реакции властей.

Однако ответ издательства от 23 октября 1948 года был не просто отрицательным: он предлагал обратиться в библиотеки и использовать учебные пособия — предназначенные для детей. Ответ настораживал, и все же Лазарю и его друзьям было невдомек, что уже в те дни готовились "дела космополитов", и через пару недель будет разгромлено и закрыто то самое издательство "Дер Эмес". В то время Лазарю и его друзьям повезло, а многим другим евреям, не только молодым, предстояло отправиться не на жаркий в прямом и переносном смысле Ближний Восток, а на суровые Север и Дальний Восток. Были арестованы и осуждены друзья и сподвижники Лазаря, в то время юные студенты Виталий Свечинский, Давид Хавкин и другие.

В этих условиях многие еврейские энтузиасты, в ком пробуждались и зрели ростки сионизма, вынуждены были временно "уйти в подполье". Так поступил и Лазарь Любарский. Но времени зря он не терял, стараясь подготовить себя к будущей репатриации, на которую надеялся — рано или поздно. По окончании института, работая в столице Северной Осетии Орджоникидзе (Владикавказе) инженером и начальником связи Севкавэнерго, Лазарь поступил в местный педагогический институт на вечернее отделение и окончил его по специализации "преподаватель английского языка".

С середины 50-х годов стали возвращаться из тюрем и лагерей многие выжившие сионисты, началась хрущевская "оттепель". Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве (1957) пробил первую брешь в "железном занавесе". Большое значение имели и победы молодого Израиля, военные и мирные. Сионисты, все еще в подполье, активизировали подготовку в надежде на дальнейшую демократизацию страны. Немалую роль в этих надеждах играло творчество талантливой плеяды "шестидесятников" (нельзя не упомянуть "Бабий Яр" Евгения Евтушенко).

С 1961 года Лазарь Любарский работал в проектном институте "Энергосетьпроект" в Орджоникидзе, а с 1966 года — в Ростове-на-Дону главным инженером проекта и замначальника отдела Южного отделения того же института. По делам службы в те годы Лазарь часто и подолгу бывал в Москве. Там он защитил диссертацию "Передача информации по сверхвысоковольтным линиям электропередач" — в то время эти проблемы были актуальны в связи со строительством таких гигантов, как Братская ГЭС.

В Москве Лазарь сблизился с активистами мощного правозащитного движения: встречался несколько раз лично с Андреем Дмитриевичем Сахаровым, подружился с сионистскими активистами, в том числе с бывшими лагерниками В. Свечинским, Д. Хавкиным и многими другими. Большую роль в эти годы играл "самиздат", печатавший как запрещенную литературу, так и новости, отклики и протесты на действия властей.

К началу 70-х годов нараставшее в подполье напряжение сионистских настроений, подобно вулкану, прорвалось наружу, и в условиях роста правозащитного движения в СССР во главе со всемирно известным ученым Андреем Сахаровым при мощной поддержке из-за рубежа, подчас на государственном уровне, советские власти были вынуждены уступать. Виталий Свечинский и Меир Гельфонд, начавшие в 1969 году открытую борьбу за выезд, в 1971 году смогли покинуть Советский Союз. Лазарь Любарский лично провожал товарища по борьбе Виталия Свечинского.

Сам Лазарь подал документы на выезд с женой и тремя дочерьми в Израиль на постоянное место жительства в сентябре 1970 года. 19 сентября совместно с И. Певзнером он направил в газету "Правда" открытое письмо 52-м евреям — участникам пресс-конференции, прошедшей в марте 1970 года и направленной против растущего сионистского движения в стране и поддержки его извне. "Хватит, генералы, академики и народные артисты, называть себя евреями… Вместо проповеди ассимиляции пресс-конференция прозвучала для строящих будущее евреев набатом, пробуждающим их национальное самосознание…".

Такой "выстрел дуплетом" власти без ответа оставить не могли, и уже 28 сентября в квартире Любарского произвели обыск, изъяв документы, переписку, еврейские книги и молитвенники, пленки с записями еврейских песен…

В феврале 1971 года, получив из ОВИРа отказ в просьбе о выезде, Л. Любарский обратился непосредственно к Председателю Президиума Верховного Совета Н.В. Подгорному. Лазарь направлял ему письма еще не раз. Мало того: письма с протестами против плохого обращения советских властей с отказниками он посылал не только в ЦК КПСС, но еще и президенту США, президенту Израиля. Радио Израиля транслировало на русском языке его протесты. Так Любарский стал одним из известных правозащитников.

В том же 1971 году Лазарь совершил смелый шаг, способствовавший единению и росту движения отказников: вместе с видными руководителями борьбы за алию Грузии Г. Цуцуа-швили и И. Даварашвили он объехал 15 еврейских общин. Встречались с людьми, участвовали в демонстрациях у ЦК КП Грузии и ОВИРа. Затем то же — в Дагестане. Множество фото он переправил в Израиль.

Близкие отношения сложились у Лазаря с талантливым переводчиком с русского и грузинского на иврит Борисом Гапоновым, жившим в Кутаиси. Б. Гапонов блестяще перевел на иврит поэму "Витязь в тигровой шкуре" Ш. Руставели, "Героя нашего времени", немало стихов Лермонтова. Много творческих сил отдал он составлению фразеологического словаря иврита.

Б. Гапонов получил разрешение на выезд в Израиль в 1971 году, когда уже был парализован. Л. Любарский и Г. Цуцуа-швили привезли его в Москву и на носилках внесли в самолет. Умер Борис в Рамат-Гане в 1972 году. Когда в конце 1976 года Лазарь приехал в Израиль, то нашел у матери Бориса Гапонова черновики перевода на иврит 150-ти стихотворений Лермонтова, с помощью прекрасного переводчика Шломо Эвен-Шошана подготовил их к печати и издал отдельной книгой.

Позднее подготовил и издал еще две книги из творческого наследия Б. Гапонова.

Но вернемся к началу 70-х годов. Против Л.М. Любарского возбудили уголовное дело, но в июле 1971 года оно было прекращено, поскольку "его деяние потеряло характер общественной опасности". Но Лазарь не был удовлетворен: он потребовал сформулировать прекращение дела так: "из-за отсутствия состава преступления". Более того, Любарский пригрозил прокурору возбуждением иска против него, обвиняя чиновника в антисемитизме.

Тут уж власти не могли пройти мимо. В июле 1972 года в квартире Л. Любарского — второй обыск. Несмотря на то, что ничего противозаконного найдено не было, обиженные юристы извлекли из прежнего, закрытого дела, обвинение в разглашении государственной тайны, и хотя ни один свидетель не подтвердил этого, в феврале 1973 года Лазарь Моисеевич Любарский был приговорен к 4 годам лишения свободы. Тогда же журнал "Сион" отреагировал на произвол властей статьей Виктора Польского "Как и за что осужден Лазарь Любарский".

В конце статьи автор цитировал слова Лазаря, обращенные к Н. Подгорному: "Если бы евреям, стремящимся законно выехать, не чинились препятствия, то не было бы Ленинградского, Рижского, Кишиневского, Свердловского и Одесского дел, и не будет Ростовского дела, которое мне угрожает… Жертвы и лишения уже не в состоянии приостановить процесс Исхода".

В лагере строгого режима в Белгородской области Л. Любарский отбывал срок до 1976 года. Все это время он ощущал поддержку как со стороны друзей внутри СССР, так и извне как член когорты узников совести, упомянутых академиком А. Сахаровым в его исторической речи 1 декабря 1975 года при вручении ему Нобелевской премии мира (текст речи зачитала в Стокгольме Е.Г Боннэр). "Я прошу считать, — писал лауреат, — что все узники совести, все политзаключенные моей страны разделяют со мной честь Нобелевской премии мира". Среди поименно названных в этой речи был и Лазарь Любарский, томившийся тогда в лагере.

Выйдя на свободу, Лазарь репатриировался с семьей в Израиль. Здесь его тепло встретили, в том числе товарищи по борьбе, вырвавшиеся ранее. Началась его вторая жизнь.

С самого начала Лазарь получил возможность работать по профессии: начал инженером, а с 1986 года доктор технических наук Лазарь Любарский возглавил Нормативно-исследовательскую лабораторию министерства связи Израиля.

Он продолжал следить за тем, что происходило на его бывшей родине, за судьбами отказников и узников Сиона, участвовал в акциях протеста, направленных на оказание им помощи в выезде из-за "железного занавеса". Много раз выступал Лазарь с лекциями и докладами о положении в стране исхода, не раз подписывал декларации в поддержку движения за сохранение еврейских поселений, против политики соглашательства с врагами еврейского государства. Любарский был в числе 185 авторитетнейших деятелей Израиля, подписавших декларацию, призывавшую правительство А. Шарона не отдавать приказы армии и полиции воевать против собственного народа.

Одновременно бывший узник обращался в советские органы с требованием своей полной реабилитации. Но лишь после распада СССР постановлением Президиума Верховного суда России от 21 декабря 1994 года Лазарь Любарский был полностью реабилитирован.

В последние два десятилетия, выйдя на пенсию, Лазарь направил свой большой интеллектуальный и творческий потенциал, свою неуемную энергию на сохранение и развитие богатейшего наследия языка идиш и идишкайта. Он печатает статьи, очерки, эссе в израильских и зарубежных газетах, журналах и альманахах. Его работы часто появляются на страницах до сих пор выходящих на идиш "Лэбнс-фрагн", "Найе цайтунг", "Форвертс" и других газет и журналов. Например, серьезный резонанс имела большая статья Л. Любарского в американской газете "Форвертс" о Шмуэле Зигельбойме.

Диапазон его творческой тематики поражает. В альманахе "Найе вэгн" он опубликовал эссе о еврейских мотивах и образах в творчестве польской писательницы Элизы Ожешко. О тех же мотивах в творчестве Гюстава Флобера, Анатоля Франса он пишет в своих работах и рассказывает на лекциях.

В свои годы, несмотря на немалую долю тяжелых жизненных коллизий, Лазарь Любарский полон творческих сил и энергии. У Лазаря и Галины Любарских — три дочери, 12 внуков и три правнука. Галя — врач, отдавшая профессии 20 лет в СССР и 20 лет в Израиле, все эти годы тщательно оберегала здоровье неспокойного мужа в самые опасные годы его противостояния с советскими властями, и по сей день на страже покоя и благополучия семьи, в то время как энергичный Лазарь все время в движении.

В 1998 году на встрече друзей — бывших активистов еврейского подполья Лазарь Любарский сказал:
"Нам посчастливилось стоять почти у истоков возрождения национального самосознания советских евреев, возрождения этой идеи, преследовавшейся советской властью, загнанной ею в угол, растоптанной...

И только благодаря тем, кто пошел на открытый конфликт с советской властью, кто стал стучать во все двери, рассылать тысячи писем в советские и международные инстанции, поднимать еврейское самосознание в целом, СССР на каком-то этапе вынужден был признать, что евреи не только не ассимилировались полностью в русскую-"советскую" культуру, но и что многие из них хотят репатриироваться в Израиль".

Честь и слава этим героям-первопроходцам, с великой опасностью для жизни проложившим путь в Израиль многим из нас.