Елена Щёкина: прорыв в ХХI век

Десять лет мы живем в ХХI веке. Конечно, можно не доверять сухим числам. Историки убеждены, что ХХ век начался в 1914 году, с залпами Первой мировой войны. Об этом же в «Поэме без героя» писала Анна Ахматова: «А по набережной легендарной приближался не календарный – настоящий двадцатый век». Может быть, и ХХI век трагически вошел в нашу жизнь адской катастрофой, террористическим уничтожением небоскребов-близнецов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. И все равно, как ни считай, мы живем в ХХI веке. И все труднее повторять предсмертные слова Льва Троцкого: «Жизнь прекрасна!».

Музей современного искусства Одессы уже выделил для живописи ХХI века один зал, всю центральную стену в котором заняли две картины из триптиха Елены Щёкиной «Наилучшее наблюдение». Именно о Елене Щёкиной, тридцатилетней художнице, вошедшей в искусство с новым веком, эта статья. Но вначале еще несколько общих суждений о времени и об искусстве.

ХХ век ломал стереотипы мышления, художественного восприятия. Как волны, накатывались на зрителя – кубизм, экспрессионизм, дадаизм, сюрреализм, абстракция, оп-арт, поп-арт, постмодернизм, концептуализм…

Бурная река времени вовлекала мастеров в удивительные эксперименты, но, главное, оказывалось, что все они (при наличии таланта художника) плодотворны. И вот пришел ХХI век. И кажется, что движение не замедлилось, а приостановилось. А, возможно, так и должно быть. Прошло время разбрасывать камни, наступило время их собирать. А значит, осмысливать, переосмысливать буйный авангардистский ХХ век. И повторяется неореализм (уже не в кино, а в живописи), неоэкспрессионизм…

Остановка, застой, отстой или углубление в собственное «я», в личностное мироощущение, где не «группа товарищей» образует течение, направление, школу, а каждый художник самоценен своим индивидуальным взглядом на мир? Похоже, что пока происходит именно такое развитие – не в ширь, а в глубь.

И очень яркий пример: прорыв в ХХI век – искусство философа и живописца, кандидата культурологи Елены Щёкиной.

Обычно не принято называть возраст женщины. Но для Елены Щёкиной – утверждал и утверждаю – обычно именно то, что необычно. Во всех своих каталогах она указывает, что родилась в 1980-м, что училась не по советским принципам, а параллельно – в общеобразовательной школе и художественной, в университете на философском факультете и в художественном училище имени Грекова. Но настоящее живописное образование получила в мастерских патриарха одесской живописи Юрия Егорова и исследователя творчества Василия Кандинского - Виталия Абрамова.

Когда-то покойный Сергей Князев в статье «Елена Щёкина: гармония страсти» писал, размышляя о том, что дали художнице школа Егорова и школа Абрамова: «Поставленный в те годы прекрасный рисунок – сильная сторона творчества Щёкиной. Женские тела, схваченные в сложном движении одной линией, свободное владение графическими техниками. Но, когда в основу живописи ложится рисунок, обычно бледнеют ее колористические качества, и Елена «убирает» достигнутое мастерство внутрь произведения, выводя на первый план образы, решенные за счет столкновения цветовых пятен».

Точное наблюдение. Но важно и то, что, сочетая опыт фигуративности, мощной статики Ю. Егорова и абстрактного экспрессионизма Василия Кандинского, для себя Елена Щекина выбирает дорогу фигуративного экспрессионизма. За ее осознанием мира опыт таких крупных художников с мировыми именами, как Шилле, Кирхнер, Балтюс… Она не подражает никому из них, но опыт этих мастеров выводит ее на главную тему, с которой она вошла в ХХI век - обозначить пространство страсти, снять все табу, которые совковость поставила перед искусством.

Когда-то в предисловии к каталогу Елены Щёкиной я нашел, как мне кажется и сегодня, точную формулу: «В одном из своих трудов Зигмунд Фрейд утверждал: «Культура – это метафора секса. Елена Щёкина, художник и философ, решила поспорить и доказать, что в ХХI веке секс стал метафорой культуры».

Обнаженные модели на картинах Е. Щёкиной. Полная свобода пластики, открытость миру. Как человек, сочетавший в себе философа и живописца, она не испугалась табу и откровенно поставила вопрос: что проще современной женщине обнажить – тело или душу? Ответ каждый зритель находит сам. Но тот, кто читает размышления Елены Щёкиной, философа, знает ее выводы:

«Искусство одухотворяет и возвеличивает, поэтому хотелось, отойдя от пошлости и грязи, показать эротику с возвышенной точки зрения. Обращаясь к теме женской обнаженности, хотелось уйти от культа наготы, а обратиться к открытости. Поэтому это взгляд без предубеждений, не попытка осудить или остудить, а желание понять, не испугаться чувственности, а видеть жизнь не сквозь щелочку, а в отсутствии и двери и стены, взглядом не мужчины, и не женщины, а взглядом художника…».

От молодых художников всегда ждешь нового слова. Пожалуй, даже потрясения основ. Увы, после одесских постмодернистов, лидером которых был когда-то Александр Ройтбурд, некогда и впрямь взорвавших благостность и благообразие художественной жизни Одессы, наступила долгая и достаточно ощутимая тишина. Мне кажется, одной из первых в ХХI веке ее нарушила Елена Щёкина. Кстати, вглядитесь в ее картины на стенах МСИО, и вы почувствуете, что и урок Ройтбурда не прошел для нее незамеченным. Это естественно, что художник вбирает опыт всех предшественников и, пользуясь этим многообразием, строит свою модель мира.

Нет, не подумайте, что я вижу единственный пример прорыва в век ХХI. Не могу не назвать Стаса Жалобнюка, Сергея Богомолова, Альбину Ялозу… Но по времени Ангел взмахнул крыльями прежде всех из них над мольбертом Елены Щёкиной. И мы увидели ее «Чувство причастности», «Игру со временем», «Тайну», «Сексуальную этику», «Наилучшее наблюдение»…

Когда-то киевский искусствовед Алексей Титаренко заметил: «Может быть, Лена Щёкина прислана инопланетным разумом осуществить сексуальную, живописную и прочие революции в одесской, пресловутой южнорусской школе»

Я ответил бы - наверняка, а не может быть.

Единственно, она не должна останавливаться в своей работе. То, что она делает, то, что она задумала, это не спринт, а марафон. Понимаю, что спортивная терминология редко применима к искусству. Но мне кажется, об этом проще и точнее не скажешь. Главное, не останавливаться, верить себе, верить в себя. Второе дыхание придет. В этом я еще раз убедился, побывав в декабре 2010 года в мастерской Елены Щёкиной. Она бежит, а друзья, поклонники, зрители на ходу ей дают советы: «Может, хватит, писать эти композиции с обнаженными», «посмотри, как преуспевают те, кто принял contemporary art», «Почему бы тебе не заняться абстракцией?»… А она движется дальше и дальше, ибо понимает, что кроме нее некому рассказать «о свойствах страсти» (пользуясь формулой Бориса Пастернака).

Всмотритесь в картины Елены Щёкиной в зале ХХI века Музея современного искусства Одессы. Раскаленная, но еще неподвижная магма чувств. Не нужно спрашивать себя, что это – левитация, медитация. Ощутите биение своего сердца. И поймете, что вы вошли в резонанс с биением сердца художницы.

Евгений ГОЛУБОВСКИЙ