Парадокс Деволана

ОДЕССА КАК ПАМЯТНИК ЕЕ ПЕРВОСТРОИТЕЛЮ

Ряд крупных проектов, затеянных беспокойной «матушкой» (а для кого — и мачехой) императрицей Екатериной и ее командой, требовал привлечения не только значительных материальных, но и гуманитарных ресурсов. Можно назвать немало известных деятелей науки, культуры, военного дела, приглашенных в Россию из дальнего зарубежья. В их числе — и первостроитель Одессы Женераль Франсуа Де-Воллан (Де-Воллант, Деволан), обычно именовавшийся Францом Павловичем.

Судьба Деволана до перехода в российскую службу прослежена лишь пунктирно. Он голландец, дворянин. Родился 20 сентября 1752 года в Барбанте. О его родословной, детстве, отрочестве, а равно о полученном им образовании ничего неизвестно. Лишь по воплощенным впоследствии грандиозным инженерным идеям видно, что образование это было весьма солидным. В архиве военного ведомства Голландии исследователи обнаружили только лаконичную запись: «Ж.Ф. Воллан, капитан-лейтенант. 18 марта 1786 г.». Из этого следует, что наш герой был прописан по флоту, почему и на первых порах своей российской карьеры командовал корабельными канонирами. «Я был принят на военную службу по воле Российской императрицы, — писал сам Деволан, — через ее посланника в Гааге, господина Каличева, 25 сентября 1787 г.». В это время он был уже инженер-майором Голландской армии, и отправлялся в неизведанные края, «имея на руках всего 420 голландских дукатов».

Следующий — 1788 год он провел на флоте, участвовал в сражении со шведами при Готланде, где возглавлял судовую артиллерию нижней палубы — 74 орудия, дрался с неприятелем в Финском заливе, ходил разведывать вражеские позиции близ Свеаборга, Гангута и др., реконструировал балтийские порты. С весны 1789-го состоял дежурным инженером при светлейшем князе-фельдмаршале Потемкине. Беспрерывные военные кампании странным образом сочетаются в его биографии с самым разнообразным строительством: городов (Одесса, Овидиополь, Тирасполь, Григориополь, Вознесенск, Николаев), портов (Одесса, Николаев, Ревель, Кронштадт и др.), крепостей (на Кинбурне, в Фанагории, Тирасполе, Одессе), водных коммуникаций и т.д. С 1798 года Деволан — член департамента водных коммуникаций. Далее — назначен главным директором путей сообщения, членом Совета министров.

Если приплюсовать к сказанному, что бесконечно колесивший по всей России и осуществляющий сколько-то крупных проектов одновременно, Деволан не отличался крепким здоровьем и к тому же не был, мягко говоря, избалован деньгами, то мы можем говорить не просто о личности неординарной, но о подлинном подвижнике. «Я мог упрекать себя лишь в том, — писал Деволан, — что служил, быть может, со слишком большим усердием и честностью — качества, которые порождают подозрительность у врагов и завистников».

Трудно сказать, какой из проектов Деволана наиболее удачен или оригинален — таких было очень много. Но история распорядилась по-своему: большинство из них забыто неблагодарными, как обычно, потомками. Осталась Одесса — великолепный памятник неутомимому голландцу. Именно этот город и порт составили «феномен Деволана», десятилетиями растолковываемый не только историками и краеведами, но и гидротехниками, архитекторами, экономистами, экологами и специалистами других областей знаний. Загадку эту в значительной мере разгадал выдающийся историк градостроительства Одессы, В.А. Чарнецкий, и его убедительные доводы сводятся к следующему.

«Феномен Деволана» не в технологии гидротехнических работ, как это может кому-нибудь показаться, а в сфере гораздо более масштабной — в планировании строительства самого города.

Начнем с магистралей. Их организующее начало в развивающихся городах со сложившейся ранее запутанной сетью улиц несомненно. Оно не так очевидно в случаях, когда улицы города изначально прямы, протяженны, достаточно широки и пересекаются под прямыми углами — как в Одессе. И все же мы знаем, что планом Деволана предусматривалась магистраль, идущая через весь город из порта по Военной балке, Александровскому проспекту в направлении современного «Привоза». Эта магистраль, отчетливо выраженная на плане, более трех десятилетий разделяла город на две части — Северный и Южный форштаты (секторы).

Столь же четко планировочными средствами выражена и магистраль, совпадающая с самой длинной тогда Преображенской улицей, где стыкуются под углом в 45 градусов две основные сетки улиц. Магистральными фактически были и поперечные: Херсонская-Ланжероновская и Тираспольская-Почтовая, по которым шли хлебные обозы. И не вина Деволана, что, скажем, первая из упомянутых «парных улиц» была позднее разрезана Городским садом.

Что касается единого общественного центра города, то он действительно не был предусмотрен. Однако это не упущение, а тонкий расчет. Если сопоставить первый план Деволана и его модификации 1803, 1809 и 1811 годов, бросается в глаза не столько отсутствие такого центра, сколько несоразмерно большое число крупных площадей, рассредоточенных в пределах намеченных границ города. Всего их восемь, и расположены они примерно на равных дистанциях друг от друга. Невольно возникает предположение, что отсутствие общегородского центра связано с «региональными» функциями этих площадей. Городские площади — очаги жизнедеятельности прилегающих районов: поблизости размещаются административные, духовные, культурные, коммерческие учреждения, престижные предприятия сферы обслуживания, к которым тяготеет специфическая жилая зона. Напрашивается вывод о том, что Деволан намеренно рассредоточил основные звенья инфраструктуры, а тем самым и жилые зоны. Почему?

Перед Деволаном была поставлена задача проектирования города на голом месте, причем уже в проектном решении должен был быть импульс к его стремительному росту. Нарождающаяся Одесса должна была сразу громко заявить о себе как о новом «чуде света», ошеломить размахом строительства, привлечь открывающимися перспективами деловых людей не только из российской глубинки, но и со всех континентов. Руководствуясь этими соображениями, Деволан рассредоточил в пределах границ большого города восемь площадей — центров притяжения формирующихся жилых зон, ни одна из которых не обладала явными преимуществами перед другой. При этом предполагалось, что территории между этими локальными жилыми зонами какое-то время останутся незастроенными, т.е. город будет эволюционировать по образцу мегаполиса.

Оправдались ли надежды Деволана? В общих чертах — да. Правда, три из запланированных площадей не состоялись, ибо очутились за чертой порто-франко. Одна из площадей, Немецкая, в 1820-1830-х годах была застроена кирхой и учебными заведениями. Жилая зона сложилась здесь по этническому принципу. Как и предполагалось, между образовавшимися локальными центрами не наблюдалось выраженного сословного расслоения: в каждой из них селились представители всех социальных групп. Так, близ Новобазарной площади наряду с мелким торговым людом обосновались именитые купцы — Великанов, Кошелев, Фундуклей. Здесь жили градоначальник Гурьев, князь Жевахов, военный комендант города Кобле.

В районе спонтанно возникшей Безымянной площади поселились Нарышкины, Потоцкие, Сабанские, Турчаниновы. На Соборной площади и прилегающих кварталах обитали крупные негоцианты — Крамарев, Лучич, Портнов, Ризнич. Вблизи Греческой площади поселились купцы Авчинников, Протасов, подрядчик Андросов, именами которых впоследствии назвали торговые ряды, переулок и мол. Вокруг площади Вольного рынка обосновались состоятельные негоцианты Шишманов, Посохов, Яловиков, Черепенников, Кумбари, фамилии которых дали названия частям Старого базара. Ближе к площадям селились аристократы, крупные чиновники, оборотистые купцы, в прилегающих переулках — рыбешка помельче.

Территория между образовавшимися локальными жилыми зонами в первое время действительно оставалась незастроенной, что видно, скажем, из исполнительного плана 1803 года. В подтверждение того, что застройка города, как предначертал Деволан, в самом деле велась как бы постепенно сливающимися крупными пятнами, можно привести цитату из «Новороссийского календаря» на 1836 год: «Недавно еще Одесса представляла вид зданий, разбросанных на большом пространстве. Тогда, не зная плана, невозможно было понять, какое целое составят здания. Мало-помалу постройки, расширяясь, пошли прямыми линиями: то параллельно, то навстречу друг другу. В 1824 году уже заметно было направление главных улиц, но они еще прерывались пустырями».

Несмотря на это, ситуация, как и предвидел Деволан, представлялась со стороны настолько многообещающей, что множество толковых, предприимчивых, образованных людей, в том числе обладающих капиталами, стремились найти свое место в жизни формирующегося крупного черноморского центра, приобретающего славу выдающегося хлебного экспортера. (Уже к середине 1810-х годов Одесса сделалась главным поставщиком хлеба в Европе!)

Как видим, Деволан был не только великим строителем, но и незаурядным стратегом. Он как бы привел в действие механизм цепной реакции, в которую в свое время включились и первые зодчие Одессы — братья Фраполли, а чуть позднее — и Торичелли. В результате «культурного взрыва» развернулись, в частности, три каменных цветка, три локальных центра: площади Новобазарная, Александровская и Старобазарная. Архитектурные ансамбли в классическом стиле окружали эти площади перистилями — уроженцы Средиземноморья имитировали здесь греческую агору или римский форум, общественные центры античной эпохи, наследницей которой считала себя юная Одесса.

Остается добавить, что это любимое Деволаном детище принесло ему немало бед. После кончины императрицы его безосновательно обвинили в... русофобии. На его имущество, в том числе и на превосходную библиотеку в Одессе, наложили арест. Служивший верой и правдой своему новому отечеству, положивший за него здоровье, Деволан оказался на грани нищеты и бесчестия. Именно по этому поводу он и писал, что приехал в Россию майором с четырьмя сотнями голландских дукатов, а теперь прибыл в Вену генералом, но без гроша.

Ходатайства честных людей вынудили императора Павла написать Деволану лично, причем тепло и с самыми лестными предложениями. Карьера замечательного инженера-строителя и государственного деятеля весьма успешно продолжилась. Павел пожаловал Деволана «командором Св. Иоанна Иерусалимского». За предыдущие военные компании он уже имел Св. Георгия, Св. Владимира трех степеней, а из рук Александра 1 получил Св. Анну первой степени и орден Св. Александра Невского. Обида схлынула, но, как видно из написанного им собственноручно очерка службы в России, никогда не была забыта.

Русский голландец Франц Павлович Деволан ушел из жизни 30 ноября 1818 года и похоронен на Волковом кладбище в Санкт-Петербурге. Он был женат на дочери своего коллеги, также состоящего в российской службе голландского генерала, Марии Элизабет Де-Витте. Сын Деволана, Александр Францевич (1807), женился на дочери русского генерала, Елисавете Григорьевне Иловайской. Внук Деволана от этого брака, Григорий Александрович (1847), в конце Х1Х столетия состоял первым секретарем российского посольства в США, а в начале ХХ — послом в Мексике. Потомства он не оставил.

Олег ГУБАРЬ.