Банный день

К ИСТОРИИ ОДЕССКИХ УЧРЕЖДЕНИЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ ПОМОЙКИ

«Иди ты в баню!» - известный в Одессе (и не только) фразеологизм. И если вас послали-таки в баню, то обижаться не следует. Впрочем, и следовать указанным маршрутом вовсе не обязательно. Отношение к “учреждениям общественной помойки” в нашем городе было самым трепетным буквально с самого его основания. Почему? Да потому, что пресная вода была в огромном дефиците, и первые одесситы вынуждены были умываться преимущественно морской. Уже гораздо позже, когда пустили долгожданный днестровский водовод, местные инженеры разработали экономичные проекты, предполагавшие, например, полив мостовых морской водой.

А между тем кое-кто позволял себе роскошь совершать пресноводные омовения даже в конце XVIII столетия, в старинной баньке, оставшейся со времен Хаджибея и носившей народное название “Турецкой”. Вода добывалась в немногочисленных колодцах, также оставшихся от бывших владельцев приморского степного плато, да еще — в так называемых “фонтанах”, то бишь самоизливающихся в береговых обрывах источниках так называемого понтического водоносного горизонта. Находилась “Турецкая баня” на пересечении современных улиц Екатерининской и Полицейской, и представляла собой “комнату аршинов пять в длину и ширину, освещенную сверху посредством нескольких отверстий в куполе”. Пол устилался мраморной плиткой, а по периметру помещения тянулись мраморные же скамьи. С южной стороны эта комната соединялась узкой дверью с предбанником, к которому примыкала просторная светелка, уставленная турецкими диванами. “Диванная комната” имитировала уютный, чуть не домашний, уголок, где заинтересованная общественность в неформальной обстановке темпераментно обсуждала коммерческие и политические новости — под чашечку настоящего йеменского мокко и под кальян, заправленный ароматным македонским табаком. Говорят, этот приют “под сенью струй” посещали Дерибас и Ришелье, Кобле и Рошешуар, Батюшков и Пушкин, городские головы Ларион Портнов и Иван Кафеджи.

Не ведаю, где намыливались Батюшков и компания, но Пушкин мог заглянуть сюда разве что из любопытства или за компанию с приятелями. Поскольку во дворе Клубной гостиницы в доме Рено, где он обитал, помещалась одна из первых в городе общественных бань, каковая именовалась просто “Публичной”. Другая частная баня воронцовских времен размещалась в доме Поповичевой, на нынешней улице Новосельского, а тогда — Немецкой. Пользовались ею главным образом чистоплотные обитатели так называемой Верхней немецкой колонии, то есть куста улиц, примыкавших к бывшей Лютеранской площади (где ныне кирха).

Немецкие же колонисты, возглавляемые медиком Флокеном, причастны и к устройству одних из первых лиманных и морских купален в пригородах Одессы, в том числе — в Гросс-Либентале. Справедливости ради заметим, что первенство тут все же принадлежит местной администрации: в 1833 году первые “лечебные бараки” были выстроены близ Куяльницкого лимана, на участке земли, уступленной городу князем Иваном Жеваховым (название “Жевахова гора” прочно закрепилось в городской топонимике) по ходатайству графа М. С. Воронцова. В начале 1850-х заведения теплых морских ванн открываются в самом центре города, в доме Потапова, справа от Бульварной (Потемкинской) лестницы. Цена одной ванне из обычной морской воды составляла 20 копеек, а “разводной”, из экстракта, 30. Прямо скажем, недешево. Рюмка водки, например, стоила 3 копейки серебром, фунт свечей — 12 копеек, а скромный обед — 30 копеек. С другой стороны, ведь и здоровье дорогого стоит.

На рубеже 1840-1850-х “хаджибейская реликвия”, допотопная турецкая баня, была разрушена, а на ее месте вырос жилой дом. Однако банный баланс сохранился - за счет того, что в это же самое время на Греческой улице была специально выстроена новая, отменно благоустроенная “Султанская”, в восточном стиле, баня. Здесь впервые в городской практике были устроены раздельные мужское, дамское и семейное отделения, а также изолированные ванны. Душевые комнаты впервые появились в “Московской” бане, в доме чиновника Григорьева на Преображенской улице. Отсюда же приготовленные теплые ванны стали доставляться по желанию и на дом. Осуществляли это мероприятие специально нанимаемые водовозы, разумеется, за отдельную плату.

Накануне Крымской войны, на углу нынешних улиц Торговой и Княжеской, открылась одна из лучших в Одессе бань, “Дворянская”. Принадлежала она купцу второй гильдии, отставному майору Иосифу Буковецкому — отцу знаменитого художника Евгения Буковецкого, друга Ивана Бунина. Компактная, состоящая лишь из четырех “номеров”, она предназначалась исключительно для элитарной публики. Несмотря на всю элитарность, баня эта, что называется, давала прикурить жителям окрестных домов. В одной из давних публикаций “Одесского вестника” я обнаружил гневную “филиппику” в адрес содержателя “Дворянской” бани Яни Попандополо, каковой выпускает потоки “отработанной” воды прямо на улицу, и они растекаются вниз по Херсонской, достигая Городской больницы!

С этим “заведением общественной помойки” связан любопытный сюжет истории Одессы, а именно визит эмира благословенной Бухары, Мир-Сеид-Абдул-Ахад-Богатур-Хана в феврале 1893 года. Сиятельный гость остановился в “Петербургской” гостинице, а его многочисленная свита — в “Лондонской”. Так вот, из всех местных достопримечательностей эмира заинтересовали лишь две — оперный театр и означенная баня. В “Дворянскую” он направился в сопровождении первого министра Дурбын-Бий-Куш-Беги, министра финансов Астанкул-Бий-Парванчи-Зекеччи, а также советника, обер-церемониймейстера, обер-шталмейстера, личного врачевателя и всякой челяди, в том числе — подавателя шербета, халатоносителя и проч. По сему торжественному случаю “гидропатическое предприятие” убрали лучшими коврами, каковые только удалось отыскать в Столице Юга, и разукрасили цветными флажками и “китайскими фонариками”. У входа бухарского монарха приветствовал пристав Херсонского полицейского участка, который сопровождал эмира в гостиницу по окончании водных процедур. Высокородный купальщик вполне удовлетворился вниманием и расторопностью содержателя и служителей, по каковому поводу пожаловал Иосифу Буковецкому шелковый халат с ханского плеча, а его сотрудникам — различные мелкие подарки.

Что до знаменитой “Бани Исаковича” (в которую и принято посылать), то она открылась в начале 1860-х, на Преображенской, в доме Абрама Эгиза. Сразу же отмечу, что Исаак Исаакович, как и Эгиз, не еврей, а караим. Первые, в отличие от вторых, банным бизнесом не занимались, хотя и имели собственные купальни, предназначенные для омовения в канун шабата: старейшая из них находилась на “Канаве”, то есть в Карантинной балке, буквально в катакомбах, и с ней связан трагический эпизод обрушения сводов, повлекший гибель нескольких купальщиц. Роскошная паровая баня Исаковича была по существу подлинно гидропатическим заведением, работавшим по 16 часов в день и почти без выходных. Здесь имелось обширное общее отделение, отдельные номера, колоссальный бассейн и множество ванных помещений. Ванны предназначались в основном для гидропатического лечения и реабилитации. Минеральные воды для ванн приготовлялись служителями, однако посетитель вполне мог принести с собой любой экстракт и приготовить рапу самостоятельно.

Реестр минеральным ваннам и сегодня поражает воображение: морские, лиманные, из лиманной грязи, серные, по доктору Струве, мыльно-отрубные, щелочные, сывороточные (практически — молочные!), с минерализацией, соответствующей водам курортов Теплиц, Крейцнах, Эмс, Мариенбад, Бареж, Аахен, Карлсбад, Гомбург, Виши, Висбаден и т. д. Другими словами, любой одессит обретал возможность запросто окунуться не только в атмосферу, но и в гидросферу Европы, не покидая родного города.

Едва ли кто теперь вспомнит, что и сфера услуг по масштабной стирке белья родилась в недрах городских общественных бань. Разумеется, прачки-одиночки не перевелись даже и к началу прошлого столетия, однако мощные паровые прачечные при банях составили им серьезную конкуренцию уже в 1840-е годы. Первое “мытье белья на парах” появилось на улице Базарной, в доме Кнаппа, против канатного завода Мешкова. Другими словами, использовалась специальная паровая машина импортного производства. В прейскуранте указано, что “белье не трется”, что “малая штука белья” отстирывается за 1,5 копейки серебром, большая — за 3, а если кому угодно еще и накрахмалить, пусть выкладывает пятак.

Весьма оригинальное решение принял известный в Одессе предприниматель и общественный деятель Абрам Маркович Бродский, поместивший механическое прачечное заведение... на первом этаже своей паровой мельницы. Таким образом отменная паровая машина одновременно выполняла две функции: работала на перемалывание зерна и подавала горячий воздух в “стирочную”.

...В 1910-е годы в Одессе одновременно функционировало уже до 40 крупных банных комбинатов и около десятка заведений теплых морских ванн: “Санкт-Петербургские” и “Московские”, “Николаевские” и “Харьковские”, “Славянские” и “Картамышевские”, “Общественные” и “Южные” и т. д. и прочее, и все они имели своих горячих приверженцев, готовых с пеной (мыльной) у рта оспаривать качества воды, пара и банщиков. Я и сам еще застал то золотое время, когда практически все самоходное население отправлялось по выходным париться в “Гарнизонную”, на Гаванную (в бывшую “Варшавскую”), Провиантскую, Торговую, в только что отгроханную на улице Ленина громадную “хрущебу”, о которой ходили слухи, что она переплюнет блистательные “Сандуны”. Говорили, что пока, мол, ты там станешь плескаться в шаечке или в ушате с корытом, твою “одежу”, дескать, выстирают, выгладят и подадут тебе на блюдечке с голубой каемочкой. А мы, религиозные, еще как верили. Чтобы потом жаловаться в центральную прачечную...

Олег ГУБАРЬ.